Book.

Встав в субботу к обеду, и слегка перекусив, все присутствующие члены семьи Родригес на четырёх автомашинах отправились на продолжение праздника и свадебного банкета в пригород Буэнос-Айреса на свою спаренную приморскую виллу, давно разделённую доном Эскобаром из своего семейного имения на две части и подаренную своим детям. До места опять доехали почти за час.

К позднему обеду подъехали и собрались все приглашённые: часть гостей, бывших накануне в церкви и в ресторане, и часть новых – из местных давно известных соседей.

Стол с домашними разносолами, как всё ещё свадебный, ломился от яств и обилия угощений. Но это была уже не французская кухня, а чисто аргентинская, национальная. В своих кулинарных пристрастиях аргентинцы не особо отличались от представителей других стран своего континента. Они предпочитали своё, аргентинское говяжье мясо, щедро сдобренное различными специями. А ведь их мясо по качеству и вкусу было признано лучшим в мире.

Вот и сейчас гостям было предложено «асадо» из зажаренной на медленном огне туши годовалого телёнка. В дополнение к нему на углях было приготовлено и мясное ассорти «парилья». Ну и конечно опять эмпанадас. Но всё это подавалось гостям с обилием разнообразных овощей и фруктов.

Вина в этот раз были только красные, но более разнообразные. К ранее испробованным в ресторане винам добавились вина из провинций Ла Риоха, Рио Негро, Сальта и Сан-Хуан.

А на десерт в это раз был сладкий картофель и типичные местные сладости «дульсе де лече» из варёного сгущенного молока с ванилью, а также джем из айвы. И, как в ресторане, застолье часто прерывалось музыкой и танцами.

Но некоторое время виновники торжества, хозяева и гости наслаждались прохладной вечерней природой и недолгой прогулкой на свежем воздухе.

Но на этот раз ночного гуляния не было, дабы не досаждать соседям через улицы. Участники празднества разошлись поздно вечером, а гости из столицы остались ночевать на виллах хозяев, дабы в воскресенье утром всем вместе отправиться на юго-западное ранчо дона Эскобара, находившееся на северозападном берегу водохранилища имени инженера Рогхеро западнее Буэнос-Айреса. Дорога туда на автомашинах с поворотами и объездами заняла бы почти три часа.

Их юго-западное ранчо одновременно находилось и юго-восточнее города Хенераль Родригес и южнее шоссе Санта Исабель. На юго-запад от него на берегу водохранилища имелось множество удобных и весьма глубоко вдававшихся в берег извилистых заводей, полных рыбы.

Усадьба утопала в густой зелени деревьев, а в её окрýге простирались поля люцерны, на которых паслись стада коров.

Но главная усадьба дона Диего располагалась в двух километрах северо-западнее этого ранчо. К нему с северо-востока от города Франсиско Альварес вело шоссе лейтенанта Луиса Тулиси. До дома в Буэнос-Айресе они обычно отсюда добирались по авеню генерала Сан Мартина, проспектам Франсиско Пиовано, Алькорта, Ривадавия, и президента Кампора, по улице Пастера переходящей в проспект Хуана Доминго Перона, а затем снова в Ривадавия, периодически перемежёвывавшейся с другими улицами. Так они доезжали уже по проспекту генерала Бельграно до проспекта Энтре Риос и поворачивали налево на свою улицу Кальяо.

Но сейчас их путь лежал в обратном направлении и не из дома. По магистрали Буэнос-Айрес – Ла-Плата они проехали на северо-запад до магистрали имени 25-го Мая, переходящей затем в проспект Ривадавия.

Основные владения дона Эскобара и его сына дона Диего простирались северо-западнее Буэнос-Айреса на степной равнине аргентинской Пампы, являвшейся одним из самых хлебородных районов на Земном шаре. Здесь была сосредоточена основная масса посевов и скота Аргентины. А выращиваемая здесь люцерна, дававшая от трёх до шести укосов в год, составляла почти сорок процентов от всей посевной площади страны.

Скотоводческие владения с большим поместьем дона Эскобара, его эстансия, являло собой крупную земельную собственность. Часть своей земли он сдавал в краткосрочную аренду, представлявшей собой пока отсталую форму – испольщину. На этой земле трудились батраки (пеоны).

Сельское население Аргентины проживало на большей части территории страны, и в основном занималось пастбищным животноводством.

Именно здесь, в сельской местности Аргентины зародился до настоящего времени весьма популярный деревенский фольклор, основанный на культурных традициях крестьян-скотоводов «гаучо». Они не только славились, как американские ковбои, виртуозной верховой ездой с различными трюками, но и мастерством исполнения народных песен и танцев чакареры, милонги, маламбо и других. Их атрибутика и народные промыслы красноречиво отражали добродушный характер жителей пампы.

И это присутствовало не только во всех небольших аргентинских городках и посёлках, но и тем более в многочисленных аргентинских эстансиях. В них не было многоэтажных домов, а многие их улицы упирались непосредственно в поля, на которых росли пшеница и соя, или в луга, на которых паслись стада коров и табуны лошадей. Такие населённые пункты со всех сторон были окружены крестьянскими хозяйствами, площадь которых варьировалась от пятидесяти до двух тысяч гектаров. Одним из таких крупных хозяйств были и владения дона Эскобара.

И в воскресенье, пятнадцатого июля, в одном из таких поместий дон Эскобар со своими людьми ожидал свадебную процессию. Здесь гостей встречали, одетые в свои традиционные одежды гаучо, местные крестьяне верхом на своих породистых конях, имевшихся в каждой семье. Местные мужчины на этот праздник надели широкополые шляпы, нашейные платки, накидки пончо и заправленные в сапоги со шпорами широкие штаны. А на внушительных ремнях, украшенных старинными серебряными монетами, у них висели длинные ножи гаучо – факоны. Некоторые из женщин были в специальных длинных старинных платьях для верховой езды, а другие, видимо тоже лихие наездницы, были одеты, как мужчины. Костюмированное представление, как и всё празднество, началось сразу по приезду гостей.

Вся эта картина произвела впечатление, конечно, прежде всего, на ранее ничего этого никогда не видевшего Рауля. Его также поразило очень вежливое и внимательное отношение аргентинцев друг к другу, и особенно к незнакомцам и иностранцам, что он ощутил на себе. Здесь у Исабель тоже оказались подруги. Взаимным улыбкам, комплиментам и поцелуям в щёки не было конца. Но с Раулем все здоровались за руку, по-европейски.

Насмотревшихся на представление гостей и местных его участников вскоре пригласили за большой стол на пиршество, которое опять напомнило Раулю, но лишь в малой степени красочности и многообразия, его участие в подмосковных «шашлыках».

Затем начались традиционные танцы, в основном танго под гитары. Этот самый известный в стране танец, в котором аргентинцы со своим латиноамериканским темпераментом были бесспорные мастера как в инструментальной, в песенной, так и в танцевальной интерпретации, в отличие от других народных танцев, имел городские корни и происходил от песен городских окраин – милонги. И этот танец был частью национальной гордости не только столичных жителей, но и жителей всех провинций Аргентины. И эта гордость, в совокупности ещё и с гордостью за себя и за свою страну, была не только искренней, но и весьма серьёзной. И Рауль оценил это.