– Экхем, черт побери! – снова раздался низкий мужской голос.
И аппарат возобновил свое кружение.
Бим вернулся в мастерскую.
– А где здесь телефон? – спросил он Эллен.
Та уставилась на него непонимающими, пустыми глазами.
– Она тебя не тронет, – сказал он. На Лероя вдруг навалилась страшная усталость. Он чувствовал себя опустошенным. – Ее замкнуло на циклическое действие. Так и будет теперь кружить, пока зарядка не кончится.
– М рехнулась, – проговорила Эллен, и ее передернуло.
– Нет, – ответил Лерой. – Это поведенческая регрессия. Она пытается спрятаться.
Из коридора донесся голос аппарата: «Экхем. Черт побери!» Бим наконец-то нашел телефонный аппарат и набрал номер Эдварда Эккерса.
Процесс изгнания для Пола Тайрола выглядел как полет через сгустки тьмы – а потом невыносимо длинный, выбешивающий пустотой период времени, в течение которого материя хаотически перемещалась вокруг него, сцепляясь то в один узор, то в другой.
Он не очень хорошо помнил, что произошло между моментом, когда Эллен на него напала, и моментом, когда зачитали приговор. Воспоминания отказывались соединяться во внятные образы – прямо как материя вокруг.
Он очнулся в квартире Эллен – во всяком случае, ему так показалось. Да, конечно, там он и очнулся. Еще он запомнил Лероя Бима. Некий трансцендентальный Лерой нависал над ним с угрожающей определенностью, и реальность послушно принимала выбранные им формы. А потом пришел доктор. И Эдвард Эккерс – он тоже явился. Чтобы окончательно разобраться с супругой и сложившейся ситуацией.
Его, перевязанного и еле держащегося на ногах, конвоировали в здание Департамента. И он заметил, как какой-то человек выходит из здания. Крупный объемистый силуэт Дэвида Лантано сложно перепутать с другим. Конкурент направлялся домой – к привычной роскоши огромного особняка, на зеленую лужайку площадью в целый акр.
Увидев его, Тайрол почувствовал укол ужаса. Лантано его даже не заметил – он выглядел полностью погруженным в собственные мысли. Залез в ожидавшую его машину – и уехал.
– У вас есть тысяча долларов, – устало выговаривал Эдвард Эккерс формальные слова, предшествующие изгнанию.
Лицо Эккерса то всплывало, то тонуло в окутывающих Тайрола тенях. Он видит Эккерса последний раз и запомнит его именно таким. Эккерса тоже не ждало ничего хорошего, правда, его судьба будет иной.
– Согласно закону, вы имеете право распоряжаться суммой в одну тысячу долларов, которая должна покрыть неотложные расходы. Кроме того, вам предоставят карманный словарь диалекта соответствующей звездной системы.
Ионизация сама по себе оказалась совершенно безболезненной. Он не запомнил ее, только вокруг все стемнело – а до того просто смутные тени скользили.
– Вы меня ненавидите, – обвиняюще указал он Эккерсу в последнем слове. – Я разрушил вашу карьеру. Но… я метил не в вас. – Он почувствовал, что запутался. – А в Лантано. Я его… а он нет. Как так?..
Но Лантано не имел к этому ровно никакого отношения. Лантано укатил к себе домой и всю дорогу исполнял роль безучастного зрителя. К черту Лантано. К черту Эккерса и Лероя Бима и – увы – миссис Эллен Эккерс.
– Ух ты… – пробормотал Тайрол, когда его плывущее через пространство тело наконец-то сгустилось в физическое. – А ведь нам было хорошо вместе… разве нет, Эллен?
А потом на него обрушилась волна яростного солнечного жара. Настолько неожиданно, что Тайрол споткнулся и упал, безвольно растянувшись на земле. Вокруг не осталось ничего, кроме пляшущего зноя, слепящего, пригибающего голову, требующего безоговорочного подчинения.
Он растянулся посреди желтой глинистой дороги. Справа умирало под отвесными солнечными лучами кукурузное поле. В небе кружила пара здоровенных и очень неприятно выглядящих птиц. Вдалеке протянулась линия пологих холмов: оскаленные пики и глубокие котловины отсюда казались горками пыли. А у их подножия жалко лепились здания, построенные руками человека.
Ну, по крайней мере он надеялся, что их именно люди построили.
Он с трудом поднялся на ноги, и до слуха донесся слабый шум. По раскаленной дороге ехало что-то вроде машины. Тайролу стало страшно, но он осторожно и медленно пошел навстречу агрегату.
За рулем сидел человек – худой, истощенного вида юноша, рябой и чернокожий. Ярко-зеленые волосы пышно курчавились. Парусиновую рубашку украшало множество пятен, комбинезон тоже не отличался чистотой. С нижней губы свисала так и не зажженная сигарета. Машина явно выкатилась из двадцатого века – двигатели внутреннего сгорания использовались именно в это время и остались далеко в прошлом. Авто выглядело непрезентабельно: помятое, побитое, дребезжащее. Машина со скрежетом остановилась, водитель одарил Тайрола весьма циничным взглядом. Из машины лилась разухабистая и ритмичная танцевальная музыка.
– Ты сборщик налогов? – спросил водитель.
– Нет, конечно, – сказал Тайрол – деревенские очень не любят сборщиков налогов.
Но… тут он задумался. Не говорить же, что он – изгнанный с Земли преступник. Его тут же убьют, причем весьма затейливым способом.
– Но я инспектор, – заявил он. – Только из Департамента здравоохранения.
Водитель удовлетворенно кивнул.
– У нас тут злорадский жук активничает. Вы бы, ребята, спрыснули его чем, а? А то ведь урожай за урожаем теряем.
Тайрол радостно залез в машину.
– А солнце-то припекает, я даже не ожидал, – пробормотал он.
– Выговор у тебя странный, – сказал парень, заводя машину. – Ты откуда?
– У меня это… логопедические проблемы с детства, – уклончиво ответил Тайрол. – Далеко до города?
– Где-то с час, – ответил паренек, и машина неспешно тронулась.
Тайрол очень хотел, но не решался спросить, как называется эта планета. Это бы его выдало, без сомнения. Но его снедало желание узнать – наверняка. Его могло выбросить через две звездные системы – или через миллион. Это значило, что до Земли лететь два месяца – или семьдесят лет. Естественно, он хотел вернуться. Понятно, что Тайрол не испытывал никакого желания превратиться в фермера на забытой богом аграрной планете.
– А-фи-генно! – вдруг заметил паренек, тыкая пальцем в радио – оттуда так и лилось что-то джазообразное. – Это Фредди Каламин лабает, с «Креольским оркестром» в аккомпанементе. Офигенная импровизация, правда?
– Ой, я что-то мелодию не узнаю, – пробормотал Тайрол.
Сухо. И жарко. Голова шла кругом. «Где я, черт побери?»
Город оказался городком, притом донельзя жалким. Не дома, а развалюхи, грязные улицы. В пыли копались и поклевывали всякую дрянь какие-то пернатые, напоминающие куриц. Под крыльцом дремала голубоватого оттенка тварь, похожая на собаку. Пол Тайрол вспотел и чувствовал себя очень, очень несчастным. Он вошел в здание автобусного терминала и посмотрел на расписание. Там друг за другом перечислялись какие-то дикие слова – видимо, названия городков. А названия планеты, конечно, не было и в помине.