Аскольд недовольно покосился на хозяина, прижал уши и угрожающе заурчал, как тигр, у которого конкуренты хотят отнять недоеденную антилопу.
– Да никто на твою рыбу не зарится! – успокоил его Леня. – Просто мне больно и обидно видеть, как низко пал такой благородный и авторитетный кот! Где твое достоинство, где твои изысканные манеры! Ты урчишь и чавкаешь, как заурядный помойный котяра!
Кот вцепился зубами в остатки рыбы и утащил их под диван, чтобы там закончить свое пиршество без помех. Ленины нотации явно портили ему аппетит.
Лолино пение прекратилось, дверь ванной открылась, и Лола появилась на пороге в розовом махровом халате и с бутылкой мартини в руке.
– Как ты распустила кота! – воскликнул Маркиз тоном общественного обвинителя. – Он не встречает меня в коридоре! Оно и понятно, если кормить кота паровой осетриной, у него не останется в душе ничего возвышенного… а сама ты пьешь в одиночку! Ты знаешь, что женский алкоголизм не лечится?
– Чего это ты разошелся? – удивленно проговорила Лола. – У тебя что – кошелек украли? Во-первых, никто его паровой осетриной не кормил, она была сырая. Во-вторых, кто еще, кроме меня, позаботится о животных? Тебя вечно нет дома… Я, между прочим, развесила объявления по поводу пропавшего попугая, обежала всех соседей, но никто его не видел! А ты в это время и думать забыл про Перришончика!
– Ты прекрасно знаешь, что я ездил по делам!
– Обычные мужские отговорки! И вообще, после сегодняшних кладбищенских приключений я просто обязана была снять стресс!
Между прочим, пока ты ездил по этим своим «делам», я успела получить фотографии!
– Фотографии? – недоуменно переспросил Леня.
– Сейчас он будет спрашивать, какие фотографии! – простонала Лола, возведя глаза к потолку. – И еще кто-то говорит об алкоголизме! Я отпечатала фотографии, которые ты наснимал на кладбище! Или ты уже и про кладбище не помнишь?
– Ах, эти! – Леня заметно оживился. – Ну давай, посмотрим…
– И никакой благодарности! – вздохнула Лола. – Ну ладно, пользуйся моей бесконечной добротой! – и она протянула Маркизу конверт с фотографиями.
– Ну вот… – бормотал Леня, раскладывая на столе пасьянс из снимков – сегодняшних и старых, хранившихся в тайнике у Каретникова. – Ясно, что место то же самое…
– Тоже мне, открытие! – хмыкнула Лола, заглядывая через его плечо. – Это мы и так знали!
– Вот интересно, – сам с собой говорил Леня. – Все фотографии из тайника сделаны с разных точек, но на них непременно попадает один и тот же кустик… что в этом кустике такого особенного?
Он передвинул ближе одну из новых фотографий и внимательно вгляделся в нее.
Поскольку снимок был сделан зимой, привлекший Ленино внимание куст был лишен листвы, и через него отчетливо просматривались три расположенные в ряд каменные надгробные плиты. Леня достал из ящика стола лупу и склонился над снимком.
– Фамилия на надгробиях одна и та же, проговорил он. – Что-то кошачье… кажется, Кошковец… нет, слово более длинное…
– Кошкодавец, – подсказала ему Лола.
– Как? – Маркиз удивленно повернулся к ней. – Откуда ты знаешь?
– Да вон же, у тебя есть еще одна фотография, где эти могилы сняты крупным планом!
Она пододвинула к Лене очередной снимок, на котором были отчетливо изображены три могильные плиты.
– Действительно, это те же самые надгробия! – смущенно проговорил Леня. – Как же я их проглядел…
– И что бы ты делал без меня! – выразительно вздохнула Лола. – Ну как, берешь назад свои слова?
– Какие?
– Насчет женского алкоголизма!
– Беру, беру! – отмахнулся Маркиз и снова склонился над снимком.
– Действительно, Кошкодавец… замечательная фамилия… а дальше более мелкие буквы…
Он снова вооружился лупой и прочитал:
– Кошкодавец Пелагея Гавриловна. Как человек жил с такими данными? Кошкодавец Акулина Гавриловна… Кошкодавец Петиция Гавриловна.
– Три сестры, – подала голос Лола. – Прямо как у Чехова. Только дяди Вани не хватает…
– Ну да, я понимаю, тебе, как театральному человеку, это должно быть близко. Только вот фамилия у сестричек несколько подгуляла, как-то совсем не вяжется с Чеховым.
– Да и имена… уж больно простонародные. Это скорее подходит для пьесы Островского. Что-нибудь такое комедийное, из жизни купцов. Пелагея Гавриловна, Акулина Гавриловна…
– И Летиция Гавриловна, – закончил Маркиз. – Тебе не кажется, что имя Летиция сюда совершенно не вписывается? Явно не смотрится в одном ряду с Пелагеей и Акулиной!
– Да и к фамилии не подходит! – подхватила Лола. – Летиция Кошкодавец! Кошмар!
– Кстати, где-то мне это совсем недавно попадалось… – задумчиво пробормотал Маркиз.
– Что – Летиция Кошкодавец? – изумилась Лола. – Ну знаешь, если бы я столкнулась с такой уникальной фамилией, я бы ее до конца своих дней не забыла!
– Да нет, не с фамилией… – поморщился Леня, – где-то я совсем недавно видел имя Летиция…
– Имя редкое, – Лола пожала плечами. – Вспоминай!
И в это время зазвонил Ленин мобильный телефон.
– Привет, Маркиз! – донесся из трубки жизнерадостный голос Рудика.
– Да вроде только недавно виделись, – отозвался Маркиз. – Ты уже успел соскучиться?
– Да вот я тут поднял кое-какие данные. Ты меня просил разузнать, кто такой Картон. И какой человек основал похоронное агентство «Вечный покой».
– Ну? – заинтересованно отозвался Леня.
– Так вот, директор «Вечного покоя» тебе вряд ли интересен, а вот настоящим его владельцем был некто Каретников Виктор Иванович…
– Как? – изумленно переспросил Маркиз.
– Виктор Иванович, – повторил Рудик. А почему это тебя так удивляет? Обычное имя, очень распространенное, я уж не говорю про отчество…
– Да нет, я про фамилию… ты сказал – Каретников?
– Ну да, – подтвердил Рудик. – Между прочим, господин Каретников шесть лет назад попал на зону, где и погиб в результате какой-то разборки. Посадили его, между прочим, за какие-то дела с наркотиками…
– Мало ему похоронного бизнеса! – вставил Леня. – Там ведь, говорят, тоже огромные прибыли…
– Но все-таки не такие большие, как в наркоторговле! Так вот, из-за таких невероятных биографических совпадений можно считать неопровержимо установленным, что этот самый Каретников и уголовный авторитет Картон – это одно и то же лицо. Очень, кстати, похоже, кличку ему могли дать по созвучию с настоящей фамилией…
– Значит, он – его родственник! – возбужденно проговорил Маркиз. – Сыном быть не может, и возраст не подходит, и отчество не то…