– О чем задумались, Надежда Николаевна? – окликнул ее Алексей.
– Хочу кое-что прояснить, – медленно ответила Надежда.
– Давайте. – Глаза его потемнели, он почувствовал неладное.
– Возможно, я кажусь вам ископаемым, – осторожно начала Надежда, – но я тоже женщина. И по-женски, и по-хорошему я желаю тебе, девочка, счастья. Не усмехайтесь, Алексей, Лена меня поймет. На этом вступительная часть заканчивается. – Надежда перевела дух и заговорила скороговоркой: – Не сочтите, что мне больше всех надо, но такой уж у меня характер. Вся история насчет выгнавшей вас жены – липа. Кстати, Лена, он тебе про это рассказывал? Про жену и про увольнение с работы?
– Зачем? – Лена пожала плечами. – Он сказал, что на самом деле его зовут по-другому. И там, за границей, он скажет, как. А паспорта у нас – и у него, и у меня – тоже все равно на другие фамилии.
– Значит, «Алексей Бодров» – для вас просто случайное сочетание имени и фамилии?
– Выходит, так. – Лена не понимала, к чему Надежда клонит.
– Дело в том, – Надежда сделала над собой усилие и поглядела на Алексея как можно тверже, – что этот человек, Алексей Константинович Бодров, существует реально, вернее, существовал до недавнего времени. У него была семья: жена, дочка и теща, квартира и работа. Точнее, с работы его уволили. Уволили его, а не вас, – Надежда поглядела на Алексея еще строже, – я была в «Росниипроекте» и видела фотографию. И жена с тещей действительно выгнали его, а не вас. В общем, пять месяцев назад, в марте, он ушел из дома и не вернулся, а эти сволочи его даже не ищут.
Лена сделала было движение, намереваясь заговорить.
– Постойте, я не закончила. Вы, Алексей, позвольте мне пока вас так называть, не считайте меня чистоплюйкой. Очевидно, ваша работа очень нужная и важная. Дело вы сделали большое. И, разумеется, нужно было убить того гориллообразного, мир только выиграл от этого. И я не одобряю тех людей, которые сами хотят остаться чистенькими, а грязную работу предпочитают делать чужими руками. Но… поймите меня правильно.
Никому не нужный маленький человек, типичный неудачник – таким был, судя по всему, Бодров. От того, что он умер, никому, что называется, ни жарко ни холодно. Если они не хватились его пять месяцев, то и не хватятся. Неужели вы рассудили так же? – Надежда смотрела пристально в глаза мужчины, сидевшего напротив. – Неужели вы посчитали, что ради вашего очень важного дела можно пожертвовать жизнью одного бесполезного человека?
Он смял в руках коктейльную соломинку.
– Когда я приехал сюда в марте, у меня был только один канал связи. И еще кое-что на случай провала. Доверять в таком деле никому было нельзя. В первую квартиру я позвонил по телефону, но никого там не застал. Я не пошел туда, и правильно сделал. По второму адресу человек успел договориться со мной о встрече. Он успел только сказать про дом в деревне Лисино, потому что квартиры оказались уже засвечены. Очевидно, за ним следили, у этих националов дело было поставлено на широкую ногу. В общем, началась свистопляска, я уходил с трудом. Я плохо знаю город, случайно подставился, и меня сбила машина, посторонняя. Сгоряча я поднялся и побежал, а водитель не стал меня останавливать, не враг же он себе. Оружие я потерял, но сумел оторваться от преследователей на некоторое время и заполз в подвал отлежаться.
Этот бедолага уже был там, мертвый. Насколько я мог понять, у него не выдержало сердце. Я переоделся в его одежду, взял документы, а ему подложил свои. Потом пополз по подвалам и вышел в другой, дальний. Там на лестнице потерял сознание. Добрые люди нашли, в больницу отправили.
Потом я сидел в деревне и ждал, рыскал вокруг лагеря, выяснял, кто там бывает, кто уезжает. – Алексей криво усмехнулся. – Вот такая история. Относительно жизни маленького человека ради большого дела с вами, Надежда Николаевна, совершенно согласен. И кто может решать – маленький человек или большой? Вы считаете меня монстром. Я же вижу, как вы шарахаетесь, когда я случайно ближе подхожу. Можете не верить, но людей я убиваю крайне редко, всегда стараюсь обойтись иными методами.
– Он так и лежит там до сих пор? – тяжело вздохнула Надежда.
– Думаю, что его нашли мои преследователи, иначе вряд ли мне удалось бы скрыться… Нашли, проверили, что мертвый, и бросили там.
– Это ужасно! Я говорю о том, что семья так и не хватилась…
– Пусть это будет на их совести, – пожала Лена плечами.
Ольге Шуваловой снилось, что она снова на даче у рыжей мегеры и хозяйка гоняется за ней с бензопилой «Дружба», собираясь порезать ее на мелкие кусочки.
– Ты, з-зараза, с мужиком моим з-заигрывала! Глаз-зки строила! З-зареж-жу, з-зараз-зу! – И пила жутко визжала.
– В-з-з! В-з-з! – Ольга поняла сквозь сон, что звонит, надрывается телефон на ночном столике.
С трудом разлепив глаза, она протянула руку к трубке:
– Алло, я слушаю.
– Ольга Михайловна?
– Да. Это я, – в голосе Ольги слышалась мука мученическая, но ее собеседник не унимался.
– Вас беспокоит адвокат Александр Яковлевич Лившиц.
– А сколько сейчас времени, Александр Яковлевич?
– Десять часов тридцать пять минут, – ответил адвокат таким тоном, как будто его оскорбили в лучших чувствах.
– Такая рань… – невольно вырвалось у Ольги.
Но, слыша в трубке неодобрительное молчание, она с трудом преодолела себя: человек небось давно уже работает, выжидал приличного времени, чтобы ей позвонить, адвокат все же, не сантехник…
– Извините, Яков Александрович. Я вас слушаю.
– Александр Яковлевич, – поправил ее адвокат. – Ольга Михайловна, я должен сообщить вам, что сегодня в двенадцать, – он тут же поправился, видимо, сделал снисхождение к ее умирающему голосу, – в тринадцать часов я вскрою и зачитаю завещание покойного Никиты Сергеевича Шувалова. Поскольку вы также являетесь заинтересованным лицом, ваше присутствие желательно.
Он сообщил Ольге адрес своей конторы и повесил трубку. Ольга со стоном выбралась из постели и залезла под душ. Вроде бы она и не пила накануне, но утро всегда было для нее самой ужасной частью суток, особенно если ее будили в такую рань, как сегодня.
Контрастный душ постепенно привел ее в чувство. Ольга взглянула на себя в зеркало и пришла в ужас: волнения и недосып последнего времени, перенесенные ею потрясения катастрофически сказались на внешности. А ведь сейчас нужно идти к адвокату… Богатая наследница не может так выглядеть!
Все время до встречи ушло у нее на напряженную работу над своей внешностью. Выскочив из дома без двадцати час, она едва успела поймать частника и опоздала всего на десять минут. Тем не менее этот зануда выразительно поглядел на часы, а из угла донеслось мерзкое покашливание, и стервозный голосок произнес:
– И незачем было ее ждать! Без нее бы прочитали!