Не было сомнения, что на моих глазах происходит приготовление к казни: приговорённые к расстрелу люди сами должны были выкопать себе могилу. Я не знал, кто они такие, но предполагал, что парни с лопатами в руках являлись моряками одного из захваченных пиратами судов. Их убийц я не видел на борту «Ганга 2». Они вполне могли прийти сюда на контейнеровозе, что стоял сейчас в гавани базы. Как рассказала мне Алиет, в данный момент в «Порт-Рояле» находилось сразу два пиратских экипажа.
Итак, идти вперёд я не мог. Ждать завершения казни, как это ни кощунственно прозвучит – тоже. Но и путь назад мне был закрыт. Я легко мог себе представить, как торжествующий Мартель встретит меня у входа в наш с Полли сарай, приставит к моей голове пистолет и без лишних слов вышибет мне мозг. Фактически моё положение было немногим лучше, чем у смертников в яме.
Уже начало вечереть. Я с ненавистью смотрел на заходящее солнце. Оставалось только одна дорога – обойти опасный участок пути слева – по небольшой протоке, берега которой заросли тиной и острой осокой. Справа начинались маковые поля. Там работали две женщины из деревни. Они лишь изредка поглядывали в сторону палачей и их жертв – видимо привыкли к подобным сценам. Но меня они могли заметить, и дать знать автоматчикам. Как я уже имел возможность убедиться, местные жители симпатизировали пиратам…
Я вошёл в тёплую воду. Все мои мысли сейчас были о крокодилах и змеях, которые могут здесь обитать. А у меня в руках не было даже хорошей палки, чтобы защититься от атаки какой-нибудь местной твари. Своего единственного оружия – хирургического скальпеля я лишился, когда пытался заступиться за американскую яхтсменку. Хотя даже будь у меня сейчас в руках винтовка я бы всё равно не чувствовал себя в полной безопасности.
Слабое течение едва достигало моего пупка. Я двигался очень осторожно, стараясь не производить шума. Иногда останавливался и прислушивался: в вечернем воздухе голоса людей в полукилометре от меня можно было разобрать очень отчётливо.
Несколько раз подозрительные всплески в воде заставляли меня цепенеть от ужаса. Или я вдруг кожей чувствовал на своей спине немигающий взгляд красных глаз крокодила. Или мне казалось, что какое-то насекомое проникло под штанину и вгрызается в кожу ноги. В такие моменты я едва удерживался, чтобы стремглав не рвануть к берегу…
Вскоре кустарник на берегах ручья сменился высокими деревьями. Я выбрался из канала и отправился на поиски тропы. Внезапно тишину вспороли длинные автоматные очереди… Потом всё смолкло.
В джунглях было очень темно. Хорошо ещё, что Алиент снабдила меня фонариком. Если бы не он, я бы точно потерял тропу и сгинул в какой-нибудь яме или в болоте.
Уже в сумерках я оказался возле деревянной фигуры крокодила. Этот столб служил колдуну чем-то вроде сторожевой собаки. Он предупреждал непрошенного гостя, что дальше ему лучше не ходить. Я миновал запретительный знак, и вскоре увидел впереди – в просвете между деревьями огонёк костра…
Когда я появился во владениях лесного колдуна, Хунгу – сухопарый старик сидел за столом под навесом из пальмовых листьев – судя по всему, в ожидании ужина. Рядом с крытой «столовой» – у костра хлопотала маленькая некрасивая женщина – то ли служанка хозяина, то ли его новая жена. На огне кипятился котёл с каким-то варевом. Женщина на большом плоском камне разделывала топориком крысиные тушки: отсекала им головы, хвосты и лапки, потрошила. С грызунов уже были содраны шкурки. На моих глазах женщина бросила одну белую тушку в котёл. Я слышал, как она тихо нашёптывает слова какого-то заклинания: то ли договаривается с духом огня, то ли просто ворчит на своего мужчину и тяжкую женскую долю.
Моё появление совсем не удивило местных обитателей. Можно было подумать, что они заранее знали, кто к ним идёт и зачем. Женщина лишь однажды оторвала взгляд от своей стряпни и несколько мгновений равнодушно смотрела на меня. Потом вздохнула о чём-то своём и вернулась к кулинарным хлопотам. А вот её мужчина рассматривал меня с явным интересом. Но и в его лице я не заметил признаков удивления или тревоги. Скорее этот взгляд казался снисходительно-доброжелательным. Он словно говорил мне: «Ну что, мил человек, считаешь меня дикарём, неграмотным шаманом? А всё равно пришлось тебе идти ко мне на поклон. Потому что только я – старый лесной отшельник могу помочь в твоей беде».
Я вёл себя с осторожностью исследователя-натуралиста: выйдя из леса, остановился на удалении от хозяев, давая им возможность хорошенько меня рассмотреть. Сам я тоже с любопытством приглядывался к окружающим деталям. Хижина колдуна была построена высоко на дереве. Хотя самого жилища в густой и тёмной кроне леса я увидеть не мог, и судил о его месторасположении лишь по свисающей с дерева длинной лестнице. Что ж это было отличное убежище на случай нападения недоброжелателей. Но меня к таковым колдун похоже не причислял.
Недвусмысленным кивком головы старик пригласил меня сесть за стол рядом с собой. Мне был предложен довольно удобный пластиковый стул-кресло. Сам гостеприимный хозяин сидел на грубо сколоченном табурете. В знак благодарности я приложил правую руку к своей груди и слегка поклонился старику, после чего занял отведённое мне почётное место. Но моя попытка начать разговор не увенчалась успехом – колдун не понимал английской речи или же только делал вид, что не понимает. Да и интернациональный язык жестов в данном случае оказался бесполезен. Хунгу лишь хихикал, глядя на то, как я силюсь с помощью рук и мимики поведать ему свою историю. Его явно очень забавляли мои отчаянные попытки установить с ним контакт.
На вид этому человеку можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. Но дух его явно был намного моложе изношенного временем тела. Об этом можно было судить по очень энергичному взгляду лучистых глаз старика. Подождав, когда иссякнет мой дипломатический запал, Хунгу с хитрым прищуром что-то сказал своей женщине.
Оказалось, что колдун решил разделить с гостем трапезу. Вскоре передо мной появилась деревянная тарелка с супом жёлто-коричневого цвета. Из густого бульона выглядывали разноцветные кусочки овощей и… крысиное бедро. На меня накатил приступ тошноты. Я перевёл взгляд на радушного хозяина. Чтобы понять, что от меня хочет старик, слов не требовалось. Характерным движением руки по направлению своего рта Хунгу приглашал меня поскорее отведать деликатес из жирной и питательной «дичи». Отказаться от угощения означало продемонстрировать неуважение к хозяину дома. В любой части света такой поступок однозначно был бы расценен, как оскорбление. Поэтому я должен был переступить через собственное отвращение.
Я начал есть, представляя, что передо мною обыкновенный куриный бульон. Рядом на столе лежал пучок какой-то ароматной травы. Я взял его и стал вдыхать сильный приятный запах, подавляя таким образом рвотный рефлекс. До сих пор не понимаю, как мне удалось тогда съесть тот суп, но я это сделал! Старик был доволен. Итак, контакт между нами был установлен, но проблема осталась: я по-прежнему не представлял себе, как именно объяснить Хунгу, зачем я к нему пришёл.
На второе были поданы фрукты. Завершалась трапеза чаепитием. Хозяйка вручила мне большую чашку с каким-то травяным отваром. Напиток оказался настолько горьким, что я невольно поморщился. Хунгу рассмешила моя реакция, он стал что-то быстро мне говорить, жестами показывая, чтобы я пил скорее. Вообще, он вдруг сделался ужасно красноречив.