«Тойота», как приклеенная, последовала за ним.
«Зачем они следят за мной? Что нужно? Неужели опять, как в старые времена, власть благоволит к одному из участников матча на первенство мира, а другого пытается «гнобить»? Или — просто психологическое давление вражеского лагеря?»
Догадка Одинцова была правильной.
Чемпион, выслушав очередной доклад Быстрицкого, буркнул:
— Пощекочи ему нервы! Не мне тебя учить — как! А где, кстати, его баба? Я не заметил ее в зале на первой партии…
— Ее, по-моему, нет вообще в Москве. Никто не видел Одинцова с женщиной. Только с дочерью встречался пару раз.
— Понятно. Если появится — дай знать!
— Есть! — по-военному ответил майор контрразведки.
Наконец, Виктору надоела гонка по улицам Москвы, и он резко остановился на зеленом свете светофора.
Джип, завизжав всеми тормозами, едва не врезался в бампер «Мерседеса». Виктор вышел из машины.
Подошел к водительской двери «Тойоты» и дернул ручку.
Заперто.
Сквозь тонированное стекло едва были различимы черты лица мужчины, сидевшего за рулем.
— Что тебе надо, дорогой? Не надоело ездить за мной, а?
Японская машина почти неслышно шелестела мотором.
Одинцов повернулся и пошел обратно.
Преследование продолжилось.
Спустя пять минут шахматист сделал «ход конем». Затормозив у метро, он быстро спустился по лестнице вниз и смешался с огромной толпой народа, понуро бредущего с футбольного матча Динамо — Спартак.
Это были спартаковские фанаты, их любимая команда в этот вечер проиграла.
Виктор обернулся.
Двое мужчин в одинаковых костюмах быстро шли за ним.
— О! — раздался чей-то выкрик. — Ребята, смотрите, да это же шахматист Одинцов! Который выиграл вчера первую партию матча!
— Точно! — раздался другой голос. — А он наш, по-моему, спартаковец! Здорово, Витюха! Ты куда так спешишь? Как дела? Сделаешь чемпиона, надеемся? А?
Сотни глаз одновременно уставились на шахматиста.
— Постараюсь ребята! — улыбнулся Одинцов. — А спешу я вот от этих двух товарищей в штатском! Достали они меня в последнее время!
Толпа перевела взгляд на лестницу, где застыл Быстрицкий со своим шофером-напарником.
— Да?? — возбужденно закричали фанаты. — Они из органов, значит?? Из «Динамо», стало быть?? Ах, ты мать вашу!! Ребята, бей синих!!
Людская масса рванула в сторону попятившихся соглядатаев, догнала их, смяла…
Одинцов, воспользовавшись моментом, быстро спустился по эскалатору вниз и поехал на метро в сторону своего нового дома.
Уже на выходе из подземки его окликнул гнусавый голос:
— Молодой человек! Предъявите документы!
— А в чем дело? — Виктор обернулся и увидел того самого Гогу, мента, что когда-то пристал к нему в электричке.
— Лицо больно у тебя знакомое! Быть может, на доске нашей в отделении висишь!
— «Их разыскивает милиция»? — с усмешкой спросил Одинцов, протягивая паспорт.
— Точно так! Ага… эге… — Гога шевелил усами, читая фамилию в документе. Потом, узнав игрока, которого в последние дни показывали по всем каналам телевидения, злобно прошипел:
— Так это ты… Один из главных бездельников, что фигурки только передвигает!
Одинцов молчал, брезгливо глядя на грязноватые милицейские погоны.
— Еще какие вопросы будут, сержант?
Гога, видимо вспомнив, чем закончилась их давняя встреча, протянул шахматисту паспорт.
— Желаю и дальше успешно пинать воздух ботинками! — дерзко проговорил Виктор, глядя в бесцветные, ненавидящие глазки. — Сдирать с людей мзду за то, что регистрацию в Москве не успели оформить!
И, резко повернувшись, пошел в сторону своего дома, не слушая злобное бормотание стража порядка.
Вторая партия матча началась с пятнадцатиминутной задержкой. Чемпион мира не появлялся.
Виктор, сделав на первом ходу запланированный выпад ферзевой пешкой, переключил часы и посмотрел в зал.
Опять знакомые лица. Одинцов едва заметно кивнул, здороваясь с приятными ему людьми. Зрители постепенно занимали свои места. Шахматные спектакли отличается от театральных тем, что в них нередко вступительная часть уже знакома опытной публике. И она, даже заняв свое место спустя час после начала действа, способна мысленно восстановить ход пропущенных событий.
Почему-то пустовало в первом ряду место секунданта Бурея.
Прошло десять минут.
Часы чемпиона мерно отсчитывали время его опоздания.
Пятнадцать…
Наконец, в зале послышался шум: «Идет, идет!»
Виктор повернул голову.
Шахматный король легким шагом приближался к столику. На нем был новый костюм. Вчерашний, — «несчастливый», был оставлен дома. Как и старая ручка «Паркер» золотистого цвета.
Лучший игрок достал другую — темно-вишневого колера, взглянул на доску, и, не здороваясь с противником, сделал ответный ход.
Вторая партия началась.
Всё шло по анализу Якова Бурея.
На четырнадцатом ходу чемпиона ожидала заготовленная секундантом претендента дебютная новинка.
Противник Одинцова отвечал сразу, тратя время лишь на передвижение фигуры, переключение кнопки часов и запись на бланке. Складывалось впечатление, что он был готов к такому развитию событий. После тринадцатого хода белых он задумался на минут пять и потом избрал продолжение, позволяющий Виктору применить разработанный вариант.
Едва Одинцов занес пальцы над белым слоном, чтобы сделать намеченный «сюрприз», как в наушниках послышался тихий шепот Симоны:
— Не спеши. Программа показывает всё иначе…
Виктор отдернул руку от доски и задумался.
Чемпион удивленно посмотрел на противника. Он с нетерпением ждал этого хода.
Зрители загудели.
Одинцов внезапно увидел разгадку позиции. Такое состояние иногда наступает у человека, когда он по иному, не «замылившимся» взглядом, смотрит на мир. Или как в детстве, когда вечером учишь стихотворение, и кажется, что ты никак не можешь запомнить строчки. А утром, проснувшись, легко декламируешь его без запинки.
Виктор осознал: новинка Бурея ведет белых в пропасть. Ответным замаскированным маневром чемпион сразу перехватывал инициативу. Одинцов аккуратно подчеркнул ручкой ход соперника, и тут же одновременно его мозг и программа «СиМа» выдали правильное решение.
— Конь дэ пять! — послышалось в наушниках.