Возле карет слонялись охранники с такими же, словно из глины вылепленными лицами, как у того, кто нес миску, однако вооруженные явно не магическими револьверами. Протащить мимо них Джекоба не было ни малейшего шанса. И как будто этого недостаточно, откуда-то из-за кареты вынырнул человек с собакой. Единственный человек из всех, кого видела Лиска, если только не обманывалась. Он казался значительно моложе охранников.

– Укройтесь за тем зданием, – шепнула Лиска Сильвену. – Там, где котлы, по другую сторону.

Тот уставился на нее с недоумением.

Он не видит котлов, Лиса. Так же как и карет.

Оставалось надеяться, что кусты, над которым порхали травяные эльфы, служили всего лишь источником пищи.

– Здание рядом с ржавым бензобаком, – уточнила Лиса.

Сильвен кивнул, но Джекоб еще сильней сжал ее запястье:

– Что ты задумала?

Как будто сам не понимал. Просто ее план ему не нравился. Что ж, они выходили и не из таких передряг.

Пришло время показать, на что Лиса способна в его мире.

Собака подняла голову – они за милю чувствуют запах человеческого пота. Но Лиса приготовила ей более соблазнительную приманку.

Подождав, пока Сильвен с Джекобом не скрылись за деревьями, она прошмыгнула во двор. Один из охранников что-то крикнул другому, и оба схватились за оружие, пока Лиса у них на глазах меняла облик.

Потом она побежала. Прочь от того здания, где хранилось зеркало.

Братский долг

Шванштайн. В детстве Уилл часто засыпал с этим словом на устах. Сказочный город. Увиденное в то сумрачное утро его не разочаровало.

Церковь он разглядел, лишь только вышел из башни. Она служила ему ориентиром на пути к знаменитой корчме «У людоеда». Прохожие, у которых он спрашивал дорогу, подозрительно косились на его костюм, но отвечали. Названия улиц были Уиллу знакомы – брат упоминал о них.

Джекоб разозлился на то, что Уилл без спросу прошел за ним сквозь зеркало. Он никогда не брал его с собой, когда уезжал в Шванштайн. Ну а потом нефритовая кожа сделала это путешествие невозможным.

Джекоб хорошо хранил свои тайны, поэтому здесь никто не знал о существовании у него младшего брата. Уилл же, напротив, ничего не умел скрывать, у него все было написано на лице; даже когда он приносил из школы плохие оценки, мать сразу это видела. Но кое-что ему все же удалось утаить от брата: он не признался Джекобу, что до мелочей запомнил все увиденное в Зазеркалье. Пусть даже многие воспоминания и казались чужими.

Запах табака и пролитого вина, заслонка от печи деткоежки на стене и рука людоеда над барной стойкой. Джекоб так часто описывал заведение Альберта Хануты, что, ступив под темные своды корчмы, Уилл сразу почувствовал себя в знакомой обстановке. Как часто мечтал он в детстве увидеть эти трофеи и посидеть за кружкой пива с братом, обсуждая план предстоящей вылазки.

– Закрыто!

Выцветшие пепельные волосы, очки с круглыми стеклами… Тобиас Венцель! О нем Джекоб рассказал Уиллу лишь после своего последнего путешествия в Зазеркалье. Повар Хануты потерял ногу на войне с гоилами, а ведь Уилл был когда-то телохранителем их короля. Оставалось радоваться, что последние следы нефрита давно сошли с его кожи.

– Лиса здесь? – Он никак не мог запомнить ее человеческое имя. – Я брат Джекоба Бесшабашного, Уилл.

Венцель доковылял до стола, опираясь на трость. Вся она была украшена полудрагоценными камнями. Рубин, яшма, лунный камень – на лацканах гоильских мундиров они обозначали воинский чин.

Уилл тряхнул головой, прогоняя воспоминания.

– Ее здесь нет. – Венцель плеснул себе в стакан шнапса. Судя по грязи на столах, у него была тяжелая ночь. – Я и не знал, что у Джекоба есть брат.

Он смотрел на Уилла недоверчиво, но с любопытством.

Значит, Лиски нет. Так что с того? Уилл явился сюда не только затем, чтобы сказать ей, что вот уже несколько дней не получал вестей от Джекоба. Он надеялся, что Лиска укажет ему дорогу к Фее. Одно время Уилл думал спросить об этом у Хануты, но, судя по тому, что рассказывал о нем Джекоб, с утра корчмарь пребывал еще в худшем настроении, чем его повар.

– Могу я оставить для нее записку?

Венцель одним глотком осушил стакан.

– Разумеется.

Единственной бумажкой в карманах Уилла оказался билет на спектакль, который они с Кларой смотрели в театре пару недель назад.

Все свершится, как предначертано.

Уилл уселся за стол. С чего начать? Несмотря на пережитые вместе приключения, Лиска до сих пор его чуралась. Венцель не сводил с него глаз, и Уилл снова убрал бумажку. Может, в комнате Джекоба отыщется какая-нибудь одежда, чтобы меньше бросаться в глаза?

Из двери за барной стойкой вышла девочка лет девяти, похожая на ощипанную курицу, и с недоумением уставилась на Уилла. Она поднесла к одному из столов ведро с водой и выпустила из кармана передника троих дупляков. О существовании этого племени Уилл впервые узнал в свой шестнадцатый день рождения, когда Джекоб преподнес ему в подарок крохотную курточку. Брат никогда не забывал поздравить его с днем рождения, и каждый год Уилл, как маленький, трепетал в предвкушении подарка. Клара оставалась единственной, кому Уилл их показывал.

Полагаю, ты уже пытался разбудить ее поцелуем?

Дупляки принялись протирать грязные стаканы, и Уилл снова достал ручку и листок. Написать ли ей о том, что Клара впала в смертный сон, а незнакомец на «скамье слез» заверил Уилла, что именно ему суждено восстановить нарушенный порядок?

Он свернул бумажку и сунул в карман.

Дупляки брызгались водой, гремели посудой и, будучи ростом не выше стакана, производили на удивление много шума. Увлеченный их проделками, даже Венцель не сразу заметил, как в корчму вошел гоил, а когда обернулся, тот уже стоял посреди зала.

Дупляки едва взглянули на непрошеного гостя и снова принялись за свое. Зато девочка едва не опрокинула ведро от страха, а лицо Венцеля стало белее мела.

– Я знаю, что вы уже закрыты, – бросил гоил, предупреждая его возражения. – Я всего лишь хотел кое о чем спросить.

Уилл успел забыть, как звучат их голоса. Забыть золотой блеск глаз, матово-красную кожу короля и яшмовую – его верного пса. Неужели это происходило с ним? Голова снова разбухла от воспоминаний.

Но кожа этого гоила была из благородного оникса, разве только с необычными зелеными вкраплениями. И одет он был не в мундир, как его соплеменники, попадавшиеся Уиллу на улицах Шванштайна, а в куртку из шкур ящериц, которых Уилл собственными глазами видел на берегу одного из подземных озер.