Зачем тебе все это, Неррон, и когда ты наконец прекратишь задавать дурацкие вопросы?

Вероятно, имеет смысл послать Хентцау телеграмму: «Арбалет и нефритовый гоил у Бастарда».

Может, имеет, а может, и нет. Теперь в руках Бастарда могущественнейшее оружие этого мира, что ему Кмен?

Серебро и золото

У них ушло четыре дня на то, чтобы отыскать реку и гору, очертания которых выпрял зеленый паук. Но лишь увидев в траве серебряную змею и следы двух всадников на дороге, Лиса и Джекоб поняли, что они на верном пути. Повсюду валялись кусочки коры, перемазанные чем-то похожим на расплавленное стекло, а потом они увидели карету. Правда, приблизиться к ней решились не раньше, чем когда Лиса увидела протекающий неподалеку ручеек. Слишком свежа была в памяти последняя встреча с Шестнадцатой.

Однако ни ее, ни Бастарда Джекоб нигде не видел, как ни всматривался.

– Твой брат нашел ее.

Да. Лиса взяла Джекоба за руку, не отрывая глаз от неподвижного тела рядом с каретой. В нескольких шагах от него на траве блестели капли прозрачной, не человеческой крови. Уводящие в лес следы, похоже, принадлежали некоему заколдованному зверю. Вероятно, оленю.

Они шли ее спасать. Лиске не раз приходило это в голову в последние дни. Она ненавидела Темную Фею и ее красных сестер с тех самых пор, как почти год прождала Джекоба на берегу их озера. Эти существа принесли Лиске столько горя, что у нее были все причины желать им смерти. Но в этот миг ей показалось, что не Фея, а она сама лежит возле кареты мертвой.

Они опоздали. Джекоб думал о том же, остановившись над телом. Если бы только отец не украл ковер, если бы Овчарка раньше рассказал о паучьем шамане…

Если бы…

Джекоб вглядывался в следы в поисках ответа на вопрос, мучивший его со дня встречи с бамбуковой женщиной, но даже Лиса не смогла прочитать по отпечаткам копыт, носит ли Уилл снова нефритовую кожу. Судя по всему, у Уилла было двое сопровождающих. Лиска ставила перо человека-лебедя на то, что один из них Бастард, личность же второго оставалась для нее загадкой. Легкий и невысокого роста – очевидно, женщина. Там, где начинался его след, трава была усеяна кусочками коры. На них налипло то же клейкое вещество, которое они видели раньше.

Росшая неподалеку ольха шелестела несколькими серебряными листьями, чем и обратила на себя их внимание. Лиска осторожно приблизилась к дереву и вздрогнула: мелькнувшее среди извивов коры лицо показалось ей до ужаса знакомым.

Джекоб огляделся. Оба они знали, кого он ищет.

– Думаю, она поехала с твоим братом, – предположила Лиса. – Она и Бастард.

Джекоб всматривался в ствол ольхи, словно глядящее из коры лицо могло объяснить ему, добровольно ли Уилл отправился с этими двумя, и если да, то почему выбрал себе таких странных спутников.

Лиска обняла его за шею и поцеловала. Чтобы заглушить поднимающийся изнутри страх и ничего не чувствовать, кроме счастья.

Теперь у тебя есть все, чего ты хотела, Лиска. Вопреки Фее, Уиллу и ольховому эльфу, которому тоже не терпится получить свое.

Вопреки? Что за странное слово? Но в нем столько свободы, мужества, надежды…

– Эльф должен быть доволен, – прошептал Джекоб.

– Может, хоть на время оставит нас в покое, – отозвалась Лиса. – Но не стоит на это рассчитывать. Я обязательно найду какое-нибудь колдовство, чтобы защитить тебя.

– Нет, – покачал головой Джекоб. – Мы найдем его вместе.

Он зарылся лицом в ее волосы. Она целовала его, будто это могло помочь ему забыть и убитую Фею, и Уилла, и отца, и эльфа, который наконец получил то, чего хотел.

– Давай удивим Хануту и Сильвена, – предложил Джекоб. – Доберемся до Камчатки раньше, чем они успеют сесть на корабль.

Прозвучало действительно соблазнительно.

Это было бы чудо, не менее впечатляющее, чем мгновения, украденные ими в хлеву деткоежки или пастушьей хижине. Или драгоценные минуты в Большом проливе, за мгновение до разгрома альбийского флота. Вместе они давно наловчились воровать время.

Но не сейчас. Лиса понимала, на этот раз убежать у Джекоба не получится.

– И сколько ты выдержишь, как думаешь? – спросила она. – Дня три сможешь? Прежде чем спросишь меня, не поздно ли догонять Уилла?

Джекоб не отвечал, и это означало, что он признал ее правоту. Он никогда не делал этого вслух, даже перед ней.

Один из Феиных мотыльков кружил отдельно от остальных, над ручьем, появившимся здесь, по-видимому, после последнего дождя. Что-то блеснуло в воде, и, наклонившись, Лиска подняла зацепившуюся за соломинку золотую нить. Значит, Фея все-таки нашла Ткачиху.

Лиска обернула находку вокруг запястья, и мотылек тут же опустился ей на плечо. Черные крылья сверкали, точно подернутые золотом.

Джекоб стоял рядом с Феей. Той самой, которая хотела убить его за то, что он узнал ее имя. Той, что вернула ему брата и спасла их всех в день Кровавой Свадьбы.

Когда они с Лиской продолжили путь по следу Уилла, мотылек полетел за ними. У Лисы не хватило духу его прогнать.

Нет

Разве кто-нибудь из них хоть раз поблагодарил его? Или хотя бы сказал: Игрок, ты прав. Воин, Книжник и вся многочисленная когорта помощников-по-ту-сторону? Их воображения хватает разве на то, чтобы в самых ярких красках представлять свое возвращение. А кто нашел Уилла Бесшабашного? Кто соединил магию обоих миров, чтобы хотя бы часть их силы переместилась через границу? А Гуисмунд – чья была идея, в конце концов?

Нет! Воину были нужны рыцари. Рыцари! Бессмертие дурости не помеха. Аполло рекрутировал конквистадоров, Книжник – папских шпионов. Не говоря уже о всех этих карликах, дупляках и прочих деткоежках, на протяжении столетий поддерживавших сторонников-по-другую-сторону. Какие же они все неповоротливые, отсталые… Безнадежно отсталые, даже в своих фантазиях. Но Игрок не даст им забыть, кто положил конец этому изгнанию.

Уму непостижимо, как он волновался. Неужели и остальные так нервничали? Он даже не знал, вернулся ли уже хоть кто-нибудь из эльфов. Каждый из них скрывал зеркала не менее тщательно, чем свое настоящее лицо. И все, разумеется, пытались друг друга разоблачить, но по большей части безуспешно. Хотя Книжник, похоже, по крайней мере одно из своих прятал во Фроне. А Воин – в Нихоне.

Сам он выбрал для своего возвращения самое старое зеркало, из первой воды, которую они украли у фей. Те еще долго ничего не замечали.