Мгновение они смотрели друг на друга. После чего столкнулись с грохотом хитина о керамит. Когти прочертили кривые борозды на пластинах брони, а бледная плоть потемнела там, где её коснулось энергетическое поле молота. Они разошлись в стороны, но лишь на мгновение. Карлаен описал своим молотом узкий круг, отбивая серию стремительных ударов когтями, когда повелитель выводка атаковал его снова. Скорость его была столь велика, что существо достало капитана несколько раз, снова и снова оставляя на его броне неровные борозды. Даже его генетически улучшенные рефлексы не шли ни в какое сравнение с абсолютной, неестественной скоростью чудовища. Оно опрокинет его, достаточно одного неверного действия.
Он взмахнул молотом, нанося размашистый, петляющий удар. Повелитель выводка кувырнулся назад, избегая атаки, и приземлился на всё четыре конечности вне досягаемости его оружия. Карлаен зарычал и выстрелил из штурмболтера. Чудовище бросилось бежать, а капитан отслеживал его, всё время стреляя. Тварь спрыгнула с поваленной статуи на кучу обломков, опережая разрывные снаряды, пока Кровавый Ангел не был вынужден развернуться, и прыгнула на него. Тот пошатнулся, сервоприводы и стабилизаторы его брони заскулили, компенсируя дополнительную нагрузку.
Тварь вскарабкалась на него, поставив одну ногу на плечевую пластину, после чего впилась когтями в броню вокруг его головы, высекая искры. С шипением выплюнув воздух, оборвался шланг. Карлаен накренился в сторону, и врезался вместе с существом в почерневшую от огня колонну. Осколки мрамора брызнули ему в лицо, когда повелитель выводка отлетел прочь. Он ударился о землю и заскользил по ней, пока не вонзил когти и не остановился.
Повелитель выводка вскочил, когда Карлаен атаковал его, крича клятву Сангвинию и Императору. Существо подпрыгнуло, когда его молот ударил вниз, расколов землю. Ноги тиранида пробили верхнюю часть брони Ангела, а затем он снова скрылся в тенях, кружась вне поля зрения капитана. Тот развернулся, пытаясь уловить его. Но в этот раз существо не полагалось на психический обман. Только на свои собственные скорость и хитрость.
Карлаен медленно развернулся. Его вокс-рация была всё ещё активна, и он слышал голоса своих сражающихся людей. Он также услышал другие голоса — Закреала и остальных — столкнувшихся в бою со своими собственными врагами. Ситуация, в которой он оказался, в той или иной форме повторялась по всему громадному пространству дворцовых руин.
Для чудовища, с которым он только что столкнулся, генокрады и воины тиранидов были всего лишь фигурами на доске — оно могло заставить их сменить позицию отвлеченной мыслью, и с той же легкостью ввести в исступление. Оно могло наводнить дворец организмами-поедателями и стаями потрошителей, или залить их в биозверей, если пожелает.
Но оно этого не делало. Карлаен знал и чувствовал это. Существо чего-то хотело, и потому затягивало поглощение этого места до тех пор, пока не получит желаемое. Какую гнусную цель оно преследовало? Вопрос засел у него в голове подобно занозе.
Над его головой мутное красное небо рассекали споры, несущиеся к поверхности планеты от тиранидских судов, находящихся гораздо выше. Они двигались почти изящно, как разумные существа, а не отвратительные опухоли биовещества. Датчики его брони отследили их, записали снижение и автоматически передали данные флоту ордена. Всё больше и больше спор падало на землю, и земля под Карлаеном затряслась. Асфодекс умирал: время было на исходе — как для его миссии, так и для чудовища, наблюдавшего за ним из теней. Он почувствовал его разочарованное клокотание на поверхности своих мыслей, и улыбнулся.
— Я знаю, что ты слышишь меня, чудовище, — сказал он громко. — Я знаю, что ты понимаешь меня, хоть и не знаю, как. Я буду говорить медленно, несмотря ни на что, для твоей же выгоды. — Карлаен не мог назвать причину, по которой он вообще решил заговорить, кроме той, что в тот момент, когда враг коснулся его разума, он почувствовал что-то человеческое… Или то, что когда-то было человеческим. Мысль не была приятной, и, как это с ним часто бывало, он почувствовал холод, пробравший его до костей.
— Вы не можете победить. Мы придем за вами с огнем и мечом, уничтожим ваши гнезда и вычистим каждый след вашего гнусного рода с этого мира, даже если для этого нам придется расколоть его кору и утопить её в магме. Асфодекс не падет пред вами. Мы скорее обратим его в пепел, чем позволим вам утвердить на нем свою власть.
Сначала Карлаен подумал, что его слова не возымели на чудовище какого-либо эффекта. Но затем пришло кипящее, плавное рычание чистой злобы, а вместе с ним — мучительный поток ментальных образов. Они вонзились в его сознание, и он, почти сокрушенный их абсолютной злобностью, сделал шаг назад.
Стоило ему пошатнуться, как повелитель выводка выскочил из своего укрытия и набросился на него. Меньшие его когти впились Карлаену в щеки, когда чудовище склонилось над ним, его ноги впивались в живот, а большие когти погрузились в броню подобно анкерным крючьям. Как и до этого, Кровавый Ангел пошатнулся под весом твари, и когда она своими клыками сделала выпад ему в лицо, он вбил рукоять своего молота ей между зубов.
Жгучие капельки слюны шипели и дымились там, где касались брони, в то время как чудовище пыталось прокусить оружие. Его глаза противно вылезли из орбит, когда оно запустило свои мысли в капитана. Тот отгородил своё сознание, воздвигнув ментальные стены, как его обучили в дни послушничества. Но чудовище снесло их столь же быстро, как Карлаен возвел. Оно было сильнее любого подобного существа, с которым капитан имел несчастье столкнуться.
— Что ты такое? — проворчал он.
Образы били по его сознанию так же, как крылья насекомых — по лампе фонаря. Он увидел Палату Трибунов, полную жизни и звуков, а на троне, что когда-то стоял в дальнем конце, сидел человек. Нет, не человек… было что-то ещё. Когда он начал понимать, что именно, на него нахлынуло омерзение. Словно почувствовав его отвращение, повелитель выводка издал крик ярости, приглушенный рукояткой его оружия. Коготь скользнул между пластинами брони, и Карлаен почувствовал укол боли.
Его сознание дрогнуло, когда мысли существа продвинули эту боль ещё глубже. Однако нестройный пульс Разума улья был встречен красным гулом, что был запечатан глубоко в его подсознании. Он поднялся подобно багровой волне, наполняя Карлаена и прогоняя все прочие мысли. В нем вспыхнул гнев, и нечто даже большее, чем гнев. Он хотел сокрушить это нечто, поразить его, пока оно было не более чем пульпой и воспоминанием.
Со стоном сервоприводов Карлаен поднял чудовище вверх так, что то едва держалось за него. После чего с ревом швырнул в статую, на которой то ранее сидело. Оно с треском ударилось об основание постамента и упало вниз, поникшее и неподвижное. Агония в его сознании начала угасать, и он тряхнул головой, пытаясь прояснить её. Мир вокруг него покраснел, и всё, что он мог видеть, это беспомощно лежащее существо — своего врага.
Карлаен взмахнул молотом и бросился в атаку. Он покончит с этим здесь и сейчас. Он выполнит свою миссию. Ни один из его братьев больше не умрет. Красный гул наполнил его разум, неся вперед. Молот Ваала загудел, покрывшись трескучими нитями голубых молний. Повелитель выводка…