Над камышами вились мошки, негромко переговаривались лягушки. Водомерки скакали у дальнего берега, но возле этого их не было.
Зена знала в чем дело, поэтом у не дойдя до воды пару шагов, достала кинжал и показала его тому, кто следил за ней из запруды.
Вода тотчас вскипела пузырями и вместе с горой водорослей, поднялась голова огромного морлинга – такими они вырастали, если доживали до преклонных лет, однако случалось это не часто.
– Ринсен? – удивленно произнесла Зена.
– Уф-ха… Уф-ха-ха… – побулькало чудовище и встряхнув головой разбросало по заводи водоросли.
Мошки мигом растворились среди кустов, лягушки нырнули в тину.
– А ведь помнишь мои совета, лиса!.. – прошамкал морлинг и выпростав огромную уродливую длань погрозил Зене длинным пальцем.
– Как не помнить такую науку, жизнь мне спасала неоднократно, – сказала она безбоязненно подходя к воде. – Ты-то как? Уж не чаяла увидеть тебя живым – столько лет прошло.
– Ох! Я уж и сам не чаял, но удача пока на моей стороне.
– Ты что же, меня караулил?
– Тебя, – кивнул морлинг.
– А чего так?
– Ты Гонзалеса помнишь?
– Как не помнить? Я его недавно видела и до сих пор не уверена – видение ли? Призрак ли это был?
– Ни то, ни се, – кивнул морлинг. – Бедняга попал в переплет, лежит на дне ямы бездонной, а только страдает не за себя – обманули его.
– Что-то такое я и предполагала.
– Мы встретились в грунтовых песках, ему туда проще добраться, а я по старой памяти охочусь там на глостеров.
– И не боишься? Они же тебе дважды приговаривали!
– Уже пятикратно, подружка! Пятикратно! – пробулькал морлинг-гигант и выставил на водой свою пятерню. Зена отметила, что за последние тридцать лет ее старый знакомый действительно «подрос», стал раза в три больше, чем при их первой встрече.
А встреча состоялась случайно. Она тогда сама бежала вдоль ручья уходя от погони. Конь пал подбитый стрелой, помощника зарезали в засаде. Сама она получила ранение в бок – не глубокое, но крови было много.
Отлежавшись в канавке и набравшись сил, она двинулась вдоль речки и скоро наткнулась на издыхающего морлинга, невесть как выбравшегося на берег.
Над ним уже вились зеленые мухи, донимали оводы, подбирались черные полозы, чтобы отведать мертвечины. Он выглядел мерзко – дохлятина дохлятиной, однако был еще жив и Зене стало жаль его, она продумала, что и сама, едва миновала подобной участи.
Столкнув его на воду, Зена посидела рядом пару часов, наблюдая как к морлингу возвращается жизнь. Приподнимала над водой, когда он задыхался и погружала к холодным ключам, когда ему было душно.
Когда морлинг оклемался, он коснувшись на прощание ее руки ушел на глубину, а затем в течении следующих пяти лет они виделись раз двадцать. И всякий раз он ухитрялся быть там, где Зена бежала из очередной засады, которых было немало, ведь обидела оно очень многих.
Преследователей выхватывали прямо с берега, в них швыряли тиной и песком, склоняли поперек пути плакучие ивы. Но бывало Зена виделась с морлингом и в спокойной обстановке. Они разговаривали, обменивались мнениями, давали друг другу советы.
А потом, Зене пришлось скитаться по сухопутным местам и они потерлись, а вот теперь – столько лет спустя – снова свиделись.
– Мне сказали, что там, – морлинг указал направление, – есть развилка трех дорог. Гонзалес просил тебя быть в этом месте через час после захода. Он сказал, что ты единственная, кто помнит его и это для него очень важно.
– А какое тебе дело до него, Ринсен? – удивилась она.
– Я не знаю. А какое тебе дело было до меня тогда на берегу?
– Тоже не знаю, – пожала плечами Зена и улыбнулась. – Хорошо, я буду там. Что мне еще делать, если не шляться после захода по дорожным развилкам?
И они рассмеялись, каждый по-своему.
– Ладно, давай торбочку, небось за водой пришла?
– За водой, – ответила Зена протягивая морлингу кожаный мешочек.
Она не знала откуда, но тот всегда набирал ей такой воды, от которой прибавлялось сил, улучшалось зрение, и, казалось, даже, время отступало после нескольких глотков воды, которую добывал Ринсен.
Морлинг появился спустя минуту с полной торбой ключевой секретной воды.
Зена приняла ее и уточнила:
– Далеко до развилки?
– Сказывали – полторы мили.
– Ну тогда – прощай, Ринсен, мне пора.
– И тебе прощай, может еще свидимся.
112
После заката быстро стемнело, но на поляне, где сходились три дороги, летала беспокойная стайка желтоватых светлячков.
Вдруг, на дороге, ведущей с запада, появились запоздалые путники – их было не меньше десятка. В развевающихся одеждах, опираясь на посохи они медленно брели по пыльной дороге.
Дойдя до поляны, путники остановились и встали полукругом лицом к лесу. Один из них негромко хлопнул в ладоши и носившиеся над травами светлячки, метнулись к середине полукруга и вспыхнув ярче, выстроились в виде вертикального столба, ярче осветив путников.
Оказалось, все они были совершенно одинаковы – точные копии друг друга. Одинаково седые, длиннобородые старцы в одинаковых просторных одеяния и с одинаковыми посохами.
По земле пробежал ветерок, вившиеся столбом светлячки колыхнулись, но все же не разлетелись.
– А вот и он, – сказал один из старцев.
– Не опоздал, – сказала другая копия. Заклубился туман и из него неслышно шагнул изможденный путник, который выглядел так, словно прошагал много миль, не меняя одежд и не состригая волосы. Когда туман разошелся по земле, оказалось, что за спиной путника стояло несколько, еще более изможденных его товарищей.
– Здравствуй, Гонзалес, – сказал один из старцев.
– Здравствуйте… мессир Вальдасар… – прошелестел Гонзалес. Он уже не мог произносить слова внятно. – Почему вы… не один…
– Я один, но я на вражеской территории, здесь всякое возможно.
И в этот момент, с одного из деревьев сорвалась большая черная птица. Разогнавшись, она перешла в пике и с треском врезалась в того старца, который в этот момент говорил.
Раздался громкий хлопок, атакованная копия старца исчезла, а в воздухе закружились остатки перьев и запахло паленым.
– Видишь, а чем я тебе говорил, – сказал другой старец.
– Хорошая попытка, Чандам! – прокричал третий и остальные захихикали.
– Я исчезаю… Мне кажется я исчезаю… – простонал Гонзалес и стало совсем тихо.
Старцы переглянулись.