– Капитан Аронссон, можно задать вам один вопрос?
– Задавайте.
– У вас в Исландии есть инсулин?
Он нахмурился – видимо, решил, что не понял. Но Маринус сказала ему, обернувшись через плечо:
– По-исландски это будет точно так же, капитан. Инсулин. Лекарство от диабета.
– А-а, – кивнул офицер. – Да, мы производим это средство на новом предприятии, неподалеку от воздушной базы в Кефлавике. Оно необходимо двум или трем тысячам наших граждан, в том числе нашему министру обороны. А почему вы спрашиваете? У вашей внучки диабет?
– Нет, – сказала я. – Мне просто любопытно.
* * *
Вернувшись на кухню, я поставила на стол светодиодную лампу. Она мерцала, как свеча. Обед был почти готов, но есть нам всем совершенно расхотелось.
– Ба, – сказала Лорелея, – я не могу поехать в Исландию.
Это будет один из самых трудных обманов в моей жизни, подумала я.
– Ты должна поехать, Лол! – сказал Рафик, и я про себя благословила его. – У тебя там будет хорошая жизнь. Ведь правда будет, мистер Вера… верак…
Маринус уже внимательно изучала книги в нашем книжном шкафу.
– Людей, которых я уважаю, я всегда прошу называть меня просто Маринус, – сказала она ему. – Да, Рафик, ты прав: жизнь у твоей сестры там будет куда лучше, чем на Шипсхеде, – и в смысле еды, и в смысле образования, и в смысле безопасности. И, по-моему, сегодняшний день это уже доказал.
– Ну, тогда, Лол, – вместо меня сказал мой золотой Рафик, – это твой спасательный корабль.
– Спасательный корабль, плывущий только в одном направлении, я права? – спросила Лорелея.
«Мистер Веракрус» нахмурился:
– Спасательные корабли обычно выдают билеты только в один конец.
– В таком случае я никуда не поплыву. И вас я здесь не оставлю! – Сейчас Лорелея была просто невероятно похожа на Аоифе, такая же неуступчивая. В моей душе вновь проснулась старая тоска. – И ты, Раф, на моем месте никуда бы не поехал, уверена!
И тут Рафик, набрав в легкие воздуха, выпалил:
– А ты на моем месте была бы диабетиком в стране, где нет инсулина! Подумай об этом.
Лорелея с жалким видом отвернулась и промолчала.
– У меня вопрос, – сказала Мо, опускаясь на стул возле кухонного стола и прислоняя к столешнице свою палку. – Точнее, три вопроса. Холли знала вашу мать, мистер Маринус, и это прекрасно, но почему она должна вам верить в отношении Лорелеи? Почему она должна думать, что поступает правильно?
Молодой человек сунул руки в карманы и покачался на каблуках – обычный молодой человек с гибкими суставами и крепкими мышцами.
– Профессор, я ничем не могу доказать вам, что именно я являюсь тем достойным доверия Холли человеком, как пытаюсь – практически голословно – это утверждать. Во всяком случае, за сорок минут я ничего не смогу ни подтвердить, ни объяснить. Я могу лишь отослать вас к Холли Сайкс.
– Это очень-очень длинная история, Мо, – сказала я, – но Маринус, точнее его мать… нет, мне слишком трудно выразить это словами. В общем, она спасла мне жизнь.
– В твоих «Радиолюдях» был некий Маринус, – сказала Мо, которая всегда очень хорошо запоминала прочитанное, – сыгравший в книге одну из главных ролей. Врач из Грейвзенда. – Мо посмотрела на меня. – Это именно его родственник?
– Да, – призналась я; мне страшно не хотелось сейчас вдаваться в подробности о существовании «вечных людей».
– Тот доктор Маринус был моим дедом, – Маринус солгала лишь отчасти, – с китайской стороны. Но Холли оказала моей матери Айрис огромную услугу. И не только ей, но и ее друзьям. Это было еще в 2020-е годы. Возможно, это сообщение до некоторой степени предвосхитит ваши следующие вопросы, профессор. У меня перед Холли Сайкс долг чести. Если я обеспечу хотя бы ее внучке возможность жить той жизнью, какая была до Всеобщего Затемнения, я, наверное, смогу отчасти выплатить этот долг.
Мо кивнула, признавая справедливость доводов Маринус.
– И вы так спешите из-за нынешних событий на Шипсхеде, потому что?..
– Мы сумели проникнуть в базу данных спутников-шпионов.
Мо холодно кивнула, но ученый в ее душе все же не дремал, и она спросила:
– Чьих?
– В военное время лучше работают китайские, а в условиях мира русские. Но мы взломали компьютеры еще функционирующего американского Большого Глаза. В последнее время Пентагон практически забыл о безопасности.
Рафик недоверчиво спросил:
– Но нельзя же из космоса видеть, что происходит на Шипсхеде? Это все равно… что быть богом. Или это волшебство?
– Ни то ни другое. – Маринус улыбнулось мальчику. – Это чисто технологическое решение. Я, например, знаю, что на ваших кур прошлой ночью напала лиса, и ты, – она ласково почесала Зимбру за ухом, явно доставив псу удовольствие, – эту лису прикончил. – Маринус посмотрела на меня. – Несколько месяцев назад Л’Окхна, наш IT-специалист, засек компьютерный сигнал из этой местности, соответствовавший записям голоса Холли, и мы, разумеется, вспомнили, что все вы теперь живете здесь, но нас отвлекла серия кризисов на Ньюфаундленде. После того как состояние реактора на Хинкли-Пойнт стало критическим, а POC расторгла соглашение с Ирландией, мы решили действовать более энергично. И вот мы здесь. – Ее взгляд привлекла скрипка Лорелеи. – Кто здесь играет?
– Я. Немножко, – сказала Лорелея. – Это папина скрипка.
Маринус взяла скрипку в руки и тщательно ее осмотрела – я-то знала, что когда-то она была профессиональным скрипичным мастером.
– Прекрасные линии! – похвалила она.
– Что ты делаешь в Исландии, Маринус? – спросила я, тоже присаживаясь за стол и чувствуя, что и у меня ноги отчего-то вдруг разболелись.
– Мы создаем хранилище мысли. Л’Окхна назвал его «Предвидение» – довольно скромно, на мой взгляд. Он начал эту работу еще до моего туда прибытия. Рохо, который – помнишь? – присматривал за Аоифе во время твоей недели на Манхэттене восемнадцать лет назад, тоже вместе с нами. Ну и еще горстка других. В политическом отношении мы вынуждены быть более интервентами, что ли, чем… чем, скажем, была моя мать. Президент, в общем, очень ценит наши советы, даже если мы порой и суем нос во что не следует. – Маринус перебирала струны скрипки, пробуя звучание. – Осталось всего тридцать минут. Нужно что-то решать насчет будущего Лорелеи, Холли.
– Я уже все решила, – заявила моя внучка. – Я не могу оставить бабушку и Рафа. И Мо.
– Это благородный и достойный внимания ответ, Лорелея. Можно мне сыграть несколько тактов?
Несколько растерявшись от столь неожиданной просьбы, Лорелея сказала:
– Конечно, пожалуйста.
Маринус взяла смычок, пристроила скрипку к подбородку и сыграла несколько тактов из знаменитой «Не плачь по мне, Аргентина».