— Я мало о нем знаю, — быстро ответила Куки и захлопала ресницами. Ну почему, почему именно она должна все это расхлебывать? — Макс вроде бы познакомилась с ним через Интернет…

— Ты серьезно?! — Лаки так и ахнула.

— А что тут такого? — Куки с самым независимым видом пожала плечами. — Они же не сразу… Я знаю, что какое-то время они переписывались по электронной почте, и… Как я уже говорила, он оказался клевым парнем.

— Значит, ты его видела?

— Я? Нет, но…

— А Макс? Макс его когда-нибудь видела?

— Я же говорю вам: они переписывались, а потом договорились встретиться. Вот Макс и поехала…

— Боже мой! Да у вас обеих в голове ветер гуляет! — не выдержала Лаки. — Инфантильные идиотки! Одна помчалась в Биг-Беар встречаться с парнем, которого нашла в Интернете, а вторая утверждает, что все в порядке, хотя ее подруга уже вторые сутки не отвечает на звонки!

— Вы же знаете Макс — она может за себя постоять, — пробормотала Куки. — Она…

Но Лаки только покачала головой. Новости были — хуже некуда.

— Как его зовут, этого парня? — строго спросила она.

— Я… я не знаю, — пробормотала Куки.

— Врешь!

— Кажется, Грант или что-то в этом роде… Да. Грант.

— А фамилия?

— Макс не говорила.

Лаки пристально посмотрела на Куки. Ей многое хотелось сказать этой черномазой идиотке, но она не нашла подходящих слов.

— Вон отсюда! — выдавила она наконец.

Час спустя Ленни и Лаки все еще ломали головы, не зная, что предпринять. Свой ноутбук Макс взяла с собой, поэтому никакой информации о таинственном Гранте они получить не смогли. Короткий обыск в комнате дочери тоже ничего не дал. Если бы не сегодняшнее торжество, Лаки давно бы мчалась в Биг-Беар, хотя ей и было ясно: Макс там уже нет. Ну ничего, думала Лаки, пусть только вернется — она ей покажет, как заводить знакомых через Интернет, да еще и врать!

В глубине души она, впрочем, признавала правоту Ленни. Ее дочь была такой же своенравной, непокорной и упрямой, какой когда-то была и сама Лаки. Несколько раз она даже сбегала из дома и отсутствовала по нескольку дней кряду, пока Джино не разыскивал ее и не привозил обратно. Впрочем, Лаки понимала, что за прошедшие два с лишним десятилетия мир сильно изменился. И изменился, увы, не в лучшую сторону. Что было безопасно тогда, сегодня могло обернуться большой бедой.

К счастью, Макс была не глупа (хотя в запальчивости Лаки и могла обозвать ее инфантильной дурой), однако ей мешали свойственные подросткам всезнайство и излишняя самоуверенность. Кроме того, сочетание нежной юности и редкой, экзотической красоты могло привлечь к ней разного рода извращенцев. Эта мысль упорно возвращалась к Лаки, хотя она и гнала ее от себя. Снова и снова она вспоминала о том, как был похищен Ленни, и как Сантино Боннатти пытался надругаться над Бобби и Бриджит, когда те были еще детьми.

Неужели этот кошмар повторится снова?

Нет, не может быть! Вот сейчас дверь отворится, и Макс как ни в чем не бывало войдет в кухню.

И она, разумеется, простит свою блудную дочь.

43

Жареный поросенок был любимым блюдом Энтони. Зная его вкус, Роза приготовила к позднему завтраку запеченого целиком молочного поросенка. Он лежал на буфетной стойке на большом фарфоровом блюде, украшенном свежей зеленью. Изо рта поросенка торчало вставленное туда традиционное яблоко.

— Фу, папа! — пожаловалась Каролина, отшатываясь от буфета. — Какая гадость!

В ответ Энтони только рассмеялся и ущипнул дочь за попку.

— Это не гадость, принцесса, — сказал он. — Это настоящее, ко-ро-левское блюдо. Ты только попробуй — тебе понравится.

— Нет, папа, не понравится, — возразила Каролина, возвращаясь к маленькому столу, где она сидела с двумя подружками, прилетевшими в Акапулько вместе с ней. За тем же столом сидел и Эдуардо, который в отличие от сестры приехал один. Взрослые обедали за большим столом, за которым, кроме Мастерсов и Герра, собралось еще человек пять гостей из числа друзей Энтони.

Ирма сидела между ними, но мысли ее все еще были в Мехико-Сити. Ей никак не удавалось выбросить из головы молодое, крепкое тело Луиса, и она продолжала грезить о его страстных объятиях, о его неутомимом языке, который горячо ворочался между ее ног, и о ловких пальцах, теребивших и ласкавших набухшие соски.

— О чем задумалась, красавица? — спросил у Ирмы Ральф Мастерс, придвигаясь ближе. Одновременно его жирная рука как бы невзначай скользнула под скатерть и легла ей на бедро.

— Простите, что? — ответила Ирма, брезгливым жестом сбрасывая его руку.

— Скажи, ты и мой друг Энтони занимались этим сегодня ночью? — прошептал ей на ухо Ральф и осклабился.

— Пожалуйста, не надо говорить со мной подобным образом, — проговорила Ирма, отодвигаясь от него как можно дальше. — Это… это неприлично.

Ральф медленно облизнулся. Он был крупным, рыхлым мужчиной с маленькими поросячьими глазками и редкими крашеными волосами, напоминавшими плохой парик. Иннес была его третьей женой.

— Ладно, не будь злюкой. Я же хотел сказать тебе комплимент, хе-хе, — проговорил он негромко. — У меня глаз наметанный, поэтому я сразу могу сказать, когда женщина получает что хочет. Я, кстати, неплохо владею языком. Можно сказать, специализируюсь на этом… — В подтверждение своих слов он снова облизнулся. — Многие мужчины не особенно это любят, но я — дело Другое. В этих делах я ас.

— Очень за вас рада. — Ирма ослепительно улыбнулась и, повернувшись к Ральфу спиной, заговорила с мексиканским бизнесменом, сидевшим по другую сторону от нее.

* * *

Энтони чувствовал себя превосходно. Ему нравилось принимать у себя друзей, к тому же он считал подобное времяпрепровождение лучшим отдыхом — особенно если при этом присутствовали дети. Каролина стала настоящей красоткой; от такой он и сам бы не отказался, если бы не был ее отцом. Подумать только — ей всего тринадцать, а она уже заткнула за пояс и мать, и всех своих подруг. Но горе тому, кто покусится на этот спелый, истекающий соком персик! Энтони уже решил, что его дочь должна оставаться девственницей до тех пор, пока ей не стукнет двадцать один. Тогда он сам подберет ей подходящего мужа, который отвечал бы в первую очередь его, Энтони, представлениям о том, каким должен быть член семьи Боннатти. Вот только как уберечь дочь от соблазнов, которые — он знал — будут встречаться ей на каждом шагу? Раннее физическое развитие подростков было настоящим бичом американского общества, не связанного к тому же никакими запретами. И как ни приятно было ему смотреть на дочь, он не мог не признать, что она больше похожа на зрелую женщину, чем на девочку. У Каролины уже вполне сформировались грудь и бедра; не исключено было, что и менструации у нее тоже начались. Непременно надо будет спросить об этом у гувернантки и принять меры, чтобы Каролина не наделала глупостей и не принесла в подоле.