— Так положено, Андрей! Да ты не волнуйся. Пехота пройдет дальше в ущелье, так что никто из посторонних нас видеть не будет.
Москвитин усомнился:
— А шарахнут ребята батальона из своих стволов по роще? Так, для профилактики? Я бы лично не удержался, прошил бы «зеленочку» из крупнокалиберного «КПВТ».
Командир отряда спецназа успокоил его:
— Не беспокойся! Пехота может открыть огонь лишь по моему приказу или в случае прямого нападения на колонну. Но все, хватит трепаться в эфире. Скоро и так наговоримся. Отбой!
Через считаные минуты «УАЗ» остановился возле рощи, бронетранспортер обошел его и пошел дальше.
Из автомобиля вышли двое, полковник Карцев и прапорщик Захаров, который управлял «УАЗом».
Последний пошел к реке, командир же отряда вошел в лес. К нему подошел Москвитин.
— Здравия желаю, полковник!
— Привет, майор! Рад видеть тебя живым!
— Я тоже!
— Давай присядем, что ли? Сигареты-то есть? А то я тебе вещмешок провизии и табака приготовил!
— Есть еще!
Офицеры устроились на небольшой лужайке.
Москвитин достал карту, захваченную у Ильяса, бросил ее перед собой. Полковник проговорил:
— Ну, давай расскажи о своих подвигах! Сам побег можешь опустить, лейтенант Николаев мне все подробно доложил. Поведай о рейде в Гармун!
Андрей рассказал обо всех своих приключениях с начала марша в Слепое ущелье до нейтрализации Лопырева:
Полковник покачал головой:
— Все же рисковый ты парень, Андрей! А если бы Лопырев не стал выжидать твоего возвращения из ущелья, а влепил бы тебе обойму, как только ты повернулся!
— Данный вариант я исключил. Выстрел пистолета услышали бы боевики с ближайшего поста и немедленно открыли бы шквальный огонь на его звук. Также не мог применить оружие Лопырев и тогда, когда я спустился в ущелье. И в этом случае боевики среагировали бы немедленно и, поняв, что наверху всего один стрелок, постарались бы его кончить. И никто из наемников, включая Джуру, не стал бы разбираться, кто этот стрелок и в кого стрелял! Другое дело, когда я закончу дело и вынужден буду подняться. Вот тогда он имел неплохие шансы завалить меня. Но не учел одного, что так подставляться ни один боевой офицер спецназа не станет, а предпримет отвлекающий маневр. Что я и сделал, взорвав арсенал боевиков. Ну а то, что произошло дальше, ты знаешь!
— И все равно, Андрей, ты рисковал необоснованно!
— Ну не мог же я его просто пристрелить?
— Ладно, черт с ним! Что искал, то он в конце концов и нашел! Что у нас с грузом для Джуры?
Москвитин разложил карту.
— Сброс контейнеров с оружием, как я уже тебе докладывал, должен произойти 21-го числа. Принять его бандиты готовятся на плато у Черного камня, к которому, кстати, выходит это Гнилое ущелье. До плато около тридцати километров. Слева параллельно к нему подходит еще одно ущелье, а также к самой Черной горе с запада подходит участок «зеленки», раскинувшейся между двумя перевалами. Отряд Ильяса имеет задачу вечером двадцатого выйти к плато, чтобы утром в понедельник оцепить его со всех сторон. Туда же тем же утром 21-го числа должны подойти отряды Батыра и самого Джуры, а также вьючный караван. Исходя из месторасположения главной базы боевиков, люди Дахашева и сам караван выйдут на плато как раз из «зеленки»! В том направлении они и должны уйти, перегрузив из контейнеров оружие и боеприпасы. Отряд Батыра, по логике, должен прикрыть Гнилое ущелье частью своих сил. Остальным составом также группироваться на плато! Несомненно, что везде бандиты выставят посты раннего обнаружения противника. То, что отряд Ильяса должен выйти на плато утром, говорит о том, что контейнеры, скорее всего, сбросят где-то в обед или ближе к вечеру.
Карцев, выслушав Москвитина, произнес:
— Да. Наверное, все так и будет. И что предлагаешь ты?
Андрей удивленно взглянул на командира отряда:
— Естественно, накрыть всю эту шакалью стаю вместе с главарями и оружием.
— Но ты же прекрасно знаешь, что я подобные операции без согласования с непосредственным начальником самостоятельно проводить не имею права. А кто мой непосредственный начальник? Правильно! Его превосходительство генерал-майор Петр Константинович Оболенский! Я обязан доложить ему о выходе отряда на боевое применение!
— Нет, ты понимаешь, что говоришь? О каком на хер Оболенском сейчас может идти речь? Ты что, хочешь все загубить?
— Но нет у меня таких прав, Андрей, чтобы по своему усмотрению, без согласования выводить весь отряд на боевую операцию, тем более не утвержденную штабом Службы!
— Вот, значит, как? Ну, тогда докладывай в Москву о своих предположениях! Не сомневаюсь, Оболенский тут же утвердит план боевого применения отряда! У него просто не будет оснований запретить его! А сам свяжется с бандитами и таким же продажным генералом-летуном. В результате место сброса оружия перенесут в другой квадрат, боевики к плато не выйдут. Твой отряд впустую прогуляется до Черной горы. Я допустить этого не могу. Давай считать, что ты меня не видел, никакого разговора не было, лови свою рыбу и проваливай на базу. А я один пойду на плато!
Карцев положил руку на плечо майора:
— Ладно, не ершись! Накроем мы плато. Надо только подумать, как грамотней это сделать! Отряду придется столкнуться с превосходящими силами противника. Значительно превосходящими и по количеству личного состава, и по огневой мощи. А следовательно, предстоит отработать вариант нанесения опережающего удара. Но это уже моя забота. Вот только сам Оболенский останется безнаказанным. Причастности Оболенского к акции не докажешь. И он спокойно слиняет за границу, если, конечно, еще захочет линять. А то так и останется на посту руководителя.
— Об этом, Игорь Иванович, не думай. С оборотнем и его «шестерками» я разберусь сам. И мне никаких документальных доказательств не надо. Я буду судить пособников своим судом, приговор которого один — смерть!
Полковник взглянул на Москвитина:
— Ты на что намекаешь?
— На то, что если ты обещаешь мне обработать банду, то я завтра же отправлюсь в Москву. Чтобы не дать Оболенскому уйти от наказания за его паскудное предательство.
— Но что ты один в Москве сделаешь?
— А вот это уже моя забота! Найду варианты, как достать уважаемого Петра Константиновича! Правда, мне понадобится твоя помощь!
— В смысле?
— В смысле ухода из Чечни! Кстати, после моего ареста спальный отсек не шмонали?
— Нет.
— Это хорошо! У меня в тумбочке удостоверение офицера ФСБ осталось. С ним от Ростова до Москвы я доберусь без проблем. Ведь меня в федеральный розыск не объявляли?
Карцев подтвердил: