— А ну двинься вперед, проходу мешаешь, — приказал он Матвею.
Старик по-пластунски переполз немного вперед. Лешин закрыл дверь, приперев ее куском бревна. Сел на скамью.
— Вставай, дед!
Старик поднялся, и тут Володя увидел у него в руках одноствольное охотничье ружье. Дед Матвей прошел мимо Владимира, заглянул в комнату, охнул…
— Это… Володь? — Дед Матвей показывал рукой на убитых. — Чевой-то они, а?
— В гости вот зашли. Решили пострелять.
— А?! А… ты их, значит, того? Причесал?
— Да, дед, а я их того… Встретил, как надо.
— Лихо! Ничего не скажешь. А говорил — женщина, я сразу не поверил…
— Они — понятно, а ты чего тут делаешь? Ведь договаривались, что на реке заночуешь?
— «Заночуешь»! На подмогу тебе шел.
— С чего бы?
— Я этих двух зараз перед грозой увидел. Они по опушке, вдоль реки шли. Потом в кусты. Зачем? Вот и подумал — не к добру все это. И что ты меня на реку согнал, и то, что эти тут бродют. Я берегом, берегом, через огород, домой. Пока мушкет свой вытащил, патроны нашел, я же не охотник, Володь. Пока осмотрелся. Слышу: выстрелы вроде. А тут и гром. Непонятно. Думал, если что, так с тылу и вдарю… А ты тут сам, значит, управился. Лихо.
Лешин смотрел на деда Матвея и улыбался. И столько теплоты было в его улыбке… Но старик не увидел этого, продолжая глядеть на поверженных врагов.
— Дед?
— Ась? — Матвей мигом обернулся.
— Их двое было? Больше никого?
— Не, Володь. Я смотрел. И с реки, и от хаты. Двое. Кругами так и ходили вокруг.
— Ну и ладно.
— А чего они к тебе? Только серьезно, не шуткуя?
— Ну а как ты думаешь?
— Думаю, порешить тебя хотели. Почему? А, Володь? У тебя с ними дела какие были?
— Нет. И давай дальше без вопросов. Меньше знаешь, лучше спишь.
— У меня бессонница.
— Ага! Особенно после сивухи. Видел. Ладно, дед, надо этих убрать. У тебя дома тряпья разного много, принеси чего-нибудь — головы им замотать.
— А может, пакеты? Ну, те, в которых ты жратву привозил?
— Во! Давай пакеты. Они будут в самый раз.
Дед Матвей ушел. Владимир осмотрел трупы. Два автомата «АКСУ», два ножа, сотовый телефон у одного. Документов никаких. У обоих татуировки. Одна из них, из пяти точек, выколотых квадратом, указывала на то, что ее обладатели некоторое время провели за решеткой. Вообще татуировок было много, но Леший не стал расшифровывать художества.
Появился старик.
Владимир надел пакеты на головы, перевязал веревкой горла убитых, чтобы при перемещении их на болото не оставить кровавого следа. Дед спросил:
— В болото их, Володь?
— А куда же? Или могилы прикажешь им рыть?
— Да я ничего. Просто спросил. Подсобить?
— Не надо. Иди домой. Спи.
— Ну ты даешь! Уснешь тут.
— А ты своей, «реактивной», стакан хватани.
— Уже хватанул. И ни в одном глазу.
— Значит, еще выпей. И давай, не мешай.
— Не буду. Только ты, Вов, как это… ну… похоронишь этих, приходи ко мне, ладно? Одному-то боязно.
— А когда ко мне с ружьем шел, не боязно было? Под пули ведь шел.
— Тогда — другое дело. Сейчас — боязно.
— Хорошо, приду. Ступай.
Дед Матвей ушел. Леший взвалил труп одного из бандитов на себя, вышел через двор. Через некоторое время вернулся за вторым. Через час дело было сделано. Владимир тщательно убрал следы пребывания посторонних в доме. Один автомат спрятал в саду, другой взял с собой. Ножи пошли в болото вместе со своими хозяевами. В доме старика он включил телефон бандитов. «Справочная книга» была чиста. Выключив, положил аппарат на стол. Дед в отсутствие Лешина выпил еще и сейчас заплетающимся языком рассказывал о своей военной юности. Когда служил в разведроте гвардейского пехотного полка и ходил за «языком». Под его монотонный голос на лавке, возле печи, Леший постепенно погрузился в сон.
Бабичев спал плохо. Вообще, в чужих домах он проводил ночи отвратительно. Так что встал он в 7.00 разбитым и неотдохнувшим. На душе было муторно. Что несет с собой день грядущий? Николай принял душ, оделся и вышел в холл, где в кресле просматривал журнал неизменный Эдик.
— Доброе утро, Николай Викторович!
— Доброе. А ты что, вообще не спишь?
— Ну что вы. Человек не может без сна, только режим у меня немного другой, чем, скажем, у вас.
— Геннадий Андреевич, как понимаю, еще в постели?
— Нет. Он на пробежке.
— Пробежке? — удивился Бабичев.
— Вы удивлены? Геннадий Андреевич старается вести здоровый образ жизни.
— Ты смотри! Молодец. Даже после всего, что произошло?.. А у меня, как с утра начнется…
Договорить ему не удалось. В холл вошел вспотевший Король и с ним двое таких же разгоряченных телохранителей.
— Проснулся, служитель закона? Зарядочкой не балуешься?
— Когда?
— Для этого, Коля, время всегда надо находить. В этом — залог здоровья. А его, как знаешь, ни за какие деньги не купишь.
— Все это правильно, но, увы… Я хотел спросить, Геннадий Андреевич… насчет акции… сообщений не поступало?
— Пока рано. Связь в 8.00. А ты никак волнуешься? Жалеешь дружка детства?
— Нет. Не то. Ну вы сами понимаете…
— Иди, Коля, прогуляйся в парке до завтрака, успокойся. Иди, дорогой.
Бабичев вышел. Действительно он нервничал, пытался выглядеть спокойным — не получалось. Утренняя прогулка пошла ему на пользу. Николай сумел взять себя в руки.
Около восьми в столовой собрались: хозяин дома, его помощник и Бабичев. Перед Королем лежал сотовый телефон. Мобильник Бабичева находился у того в боковом кармане.
8.00 — связь молчит.
8.10 — молчит.
8.15 — звонок. Но на телефон Бабичева. Тот вздрогнул и достал трубку. Включил связь и тут же изменился в лице — он пытался как можно лучше сыграть отведенную ему роль.
— Володя? — Боб посмотрел на напрягшееся лицо Короля и прошептал, закрыв динамик телефона: — Леший!
Бабичев продолжил разговор:
— Ничего не случилось. Остановился на ночь у друга. Ты-то как? Нормально? Изменений в обстановке никаких? Нет? Ты все время был на кордоне? Да? Что? Почему?.. Хорошо. Ты дождись меня, я заеду к тебе. Пока…