— Мне не нужно вам ничего говорить, ибо вы сами знаете, — сказал маркиз, — что я хочу поцеловать вас. Причем столь страстного желания я не испытывал ни разу в жизни.

— Нет! — вновь вскрикнула Йола и отвернулась к окну.

Маркиз посмотрел на ее профиль, а затем негромко спросил:

— Сколько мужчин уже целовали вас? — Йола не удостоила его ответом, и тогда он продолжил: — Собственно, вам не нужно отвечать на мой вопрос. Моя дорогая, я вижу вас насквозь. Это все равно что смотреть в воды прозрачного источника. И я хочу сказать, что нахожу это занятие весьма интригующим.

— Пожалуй, мне пора домой, — встревоженно произнесла Йола.

— Я сказал кучеру, чтобы он отвез нас в Булонский лес, — ответил маркиз. — Я бы хотел показать его вам сейчас, когда там нет модной толпы и в ночной тишине можно услышать пение соловья.

Йола понимала: благоразумней всего было бы потребовать, чтобы маркиз отвез ее домой. Вместо этого она забилась в угол кареты. До нее не сразу дошло, что маркиз не стал придвигаться к ней ближе. Более того, он убрал руку со спинки сиденья и лишь продолжал пристально смотреть на нее. Выражение его лица пугало ее, и она не осмелилась посмотреть ему в глаза.

Вскоре карета уже подъезжала к Булонскому лесу. Поскольку говорить им было не о чем, они продолжали сидеть молча. И все же Йолу не оставляло странное чувство, что они разговаривают друг с другом без слов.

Наконец карета остановилась, лакей спрыгнул с запяток на землю, чтобы открыть им дверь.

Маркиз вышел из кареты первым и помог Йоле спуститься с высокой подножки.

Взяв ее руку в свою, он привлек ее к себе и повел по извилистой тропинке в глубь леса. Петляя среди кустарников и деревьев, тропинка вскоре вывела их к небольшому саду камней.

Устроенный по приказу самого императора на месте дикого леса, где когда-то промышляли разбойники и грабители, сад был очень живописен. Настоящий оазис красоты.

Йоле вспомнились услышанные где-то слова, что такое чудо способна создать лишь рука чародея. И вот сейчас, оказавшись в глубине Булонского леса, она была полностью с этим согласна. Она понимала, почему маркиз привез ее сюда.

Перед ней был небольшой водопад, ниспадавший в тихий пруд. Висевшая над ним водяная пыль в лунном свете казалась серебряным облаком. Затем ее взгляду предстал ручей, журчащий среди азалий и весенних цветов. Ночной воздух был напоен их сладкими ароматами. Было в этом саду что-то детское, игрушечное. И водопад, и ручей — все миниатюрное, словно перенесенное сюда из волшебной сказки. Ей тотчас вспомнился милый родной замок и другие места, где она играла в детстве.

Она застыла, зачарованно глядя на этот прекрасный уголок. Из задумчивости ее вывел голос маркиза.

— Я привез вас сюда потому, — тихо произнес он, — что вы похожи на нимфу, нимфу из водопада, водную фею, которая очаровывает и манит к себе мужчину, но ускользает от него, стоит ему подойти ближе.

Его голос был так глубок и странен, что каждое его слово вызывало у нее трепет.

Затем, не в силах больше бороться с собой, она повернула голову и посмотрела на маркиза. Яркий лунный свет освещал его лицо. В его глазах застыло выражение, которого она никогда не видела раньше. Йола как будто увидела его впервые, и вместе с тем он был ей хорошо знаком, словно она знала его давным-давно и вот теперь встретила вновь.

Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга и не проронив ни слова. Лишь журчанье ручья нарушало ночную тишину.

Затем рука маркиза легла ей на талию, и он осторожно привлек ее к себе. Йола понимала, что не должна позволить ему коснуться ее, но он как будто околдовал ее, подчинил своим желаниям.

Маркиз заглянул ей в глаза, и в следующий миг его губы слились в поцелуе с ее губами.

Это был первый поцелуй в ее жизни. Она даже не предполагала, что мужские губы могут быть такими требовательными, такими властными.

Ей казалось, будто она его пленница. Больше того, маркиз де Монтеро полностью подчинил ее себе, совершенно лишил ее собственной воли. Она перестала существовать, растворилась в нем, стала его частью.

Йола попыталась определить, какие чувства испытывает, но не могла. Его поцелуй был частью ночи — музыки ручья, запаха цветов, лунного света.

Боже, как это прекрасно, как романтично! Наверное, таким и должен быть поцелуй. Затем маркиз притянул ее к себе еще ближе; губы его сделались еще более требовательными. Йоле казалось, что вместе с поцелуем он пытается взять ее сердце из груди и что она должна ему помешать.

Глава пятая

— Боже, это просто невероятно! — воскликнула Йола.

Глаза ее блистали, на губах играла улыбка. Она переходила от одного экспоната Всемирной выставки к другому.

Маркиз привез ее сюда в открытом экипаже. Ее охватил восторг, как только она вошла под огромный стеклянный свод, возведенный на левом берегу Сены на Марсовом поле.

Чего здесь только не было! И ярмарочные аттракционы, и павильон Империи, выполненный в восточном стиле — с полосатыми навесами и множеством золотых орлов.

Однако большая часть экспонатов была выставлена в Palais de l’Industrie, Дворце промышленности, и разнообразных национальных павильонах. Так, например, Англия была представлена киоском Библейского общества, протестантской церковью, фермой и сельскохозяйственными машинами.

Маркиз расхохотался, глядя на все это.

— Пожалуй, ничто не способно продемонстрировать с такой ясностью, — сказал он, обращаясь к Йоле, — социальную и духовную пропасть, отделяющую викторианскую Англию от нашей Второй империи!

Эти слова мог бы произнести ее отец. Йола решила, что маркиз, по всей видимости, проверяет, понятно ли ей то, что он ей говорит.

— Здесь нет недостатка в экзотике, — сдержанно прошептала она, — если это именно то, что вы ищете.

Они уже посмотрели марокканские шатры, турецкую мечеть и мусульманскую гробницу, посетили японский бамбуковый домик, а также осмотрели фарфоровую пагоду в китайском павильоне.

— Мне интересно знать ваше мнение, — сказал маркиз.

Йола увидела, что он показывает на громадную пушку весом в пятьдесят восемь топи, отлитую на заводах Круппа в Эссене. Пушка украшала собой павильон Пруссии.

Пока Йола рассматривала железную великаншу, маркиз добавил:

— Она может стрелять снарядами весом в полтонны, и при этом у французов она вызывает лишь ироничную улыбку.

Йола пристально посмотрела на него.

— Но вы относитесь к ней всерьез.

— Думаю, если ее направят против нас, последствия будут самые серьезные, — ответил маркиз.

Затем он подвел Йолу к еще одному экспонату — новому изящному оружию, пехотной винтовке Шасспо.