Было бы неплохо немного поспать, но вместо того, чтобы уснуть, Йола поймала себя на том, что она все время думает о маркизе.
Прошлым вечером она ощутила упоительный восторг и теперь твердила себе, что вряд ли он испытывал те же чувства, что и она. Это был первый ее поцелуй, а он за свою жизнь целовал многих женщин. Так что вчерашний поцелуй для него не так важен, что бы он ни говорил по этому поводу.
Вчера, когда он наконец оторвал губы от ее губ и поднял голову, Йола тотчас же зарылась лицом в его плечо, не смея взглянуть ему в глаза.
Спустя мгновение, как будто молчание было красноречивее всяких слов, маркиз тихо произнес:
— Надеюсь, ваш первый поцелуй не разочаровал вас, моя дорогая?
— Я… я не знала, что поцелуй — это так чудесно, — прошептала в ответ Йола.
— Я же говорил вам, что вы как ртуть в моих руках, — сказал граф, — и все же на какой-то волшебный миг вы не сумели убежать от меня.
Она негромко рассмеялась от счастья.
Затем маркиз пальцами приподнял ей подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
— Вы прекрасны, — сказал он. — Невероятно прекрасны. И я был прав, когда решил, что Булонский лес будет лучшим обрамлением для вашей красоты.
Ее лицо озарял лунный свет, а силуэт четко вырисовывался на фоне серебристого водопада, который струился у нее за спиной, стекая в пруд возле их ног.
Маркиз пристально посмотрел на нее, а затем вновь приник к ее губам поцелуем, медленно, властно, жадно. Йоле казалось, что невозможно вырваться из его объятий. Теперь она в сто власти.
Затем, словно сознавая, что после высочайшего блаженства, которое они испытали, любые слова или действия будут смахивать на пародию, маркиз повел ее назад по извилистой тропинке к тому месту, где их поджидала карета.
Они молча ехали назад, и всю дорогу он крепко сжимал ее руку. Лишь когда они подъехали к дому Эме, маркиз помог Йоле сойти на землю и сказал:
— Завтра в половине одиннадцатого я заеду за вами и отвезу вас на Всемирную выставку.
Йолу переполняли чувства, поэтому она с трудом понимала, что он ей говорит. Ее собственный голос замер в горле.
Их взгляды встретились, и на мгновение они застыли на месте. Затем маркиз повернулся и пошел назад к карете.
Йола поднялась к себе в спальню. Ей показалось, что сердце ее подпрыгнуло, и весь мир перевернулся.
Она приказала себе не терять голову.
Вероятно, маркиз возбуждал в ней такой восторг по причине ее юности и неопытности. Ему нельзя отказать в наблюдательности. Он понял, что она еще ни разу не целовалась с мужчиной. Но это вовсе не значит, что его привлекала именно ее неопытность. Скорее новизна ситуации.
Каждое мгновение до их новой встречи Йола пыталась убедить себя, что ничего особенного не случилось и не стоит придавать происшедшему слишком большое значение. Она не хотела признать, что ее чувства к маркизу переменились.
И все же стоило ей увидеть его в салоне Эме, как она ощутила трепет во всем теле и думала только о том, как он красив.
И вот теперь, ворочаясь с боку на бок на мягких подушках, она боролась с собой, не желая признаться себе, что безумно в него влюблена.
Но разве не об этом мечтала она всегда? Разве не такой представляла себе любовь? Да, если бы только на его месте был другой человек. Ведь, приехав в Париж, она испытывала к нему лишь неприязнь, считая его любителем удовольствий и подозревая, что он живет на средства своих любовниц. Она ожидала встретить повесу и ветреника, в голове у которого нет ни одной серьезной мысли.
Значит, она ошибалась? Или это она глупа и наивна, если попалась в сети опытного ловеласа?
В голове ее царила неразбериха. Казалось, она утратила способность мыслить и трепетала всем телом, познавшим новые ощущения.
Она не могла посмотреть на вещи объективно, как ее учили в школе. Вместо этого ее охватило неудержимое желание, чтобы время летело быстрее и она поскорее вновь очутилась в обществе маркиза.
Он сказал, что хочет поговорить с ней. Интересно, о чем? Сама она прекрасно знала, что хотела бы услышать, однако убеждала себя, что ей хочется слишком многого. Как можно ожидать, чтобы эта волшебная сказка имела счастливый конец?
— Как я, однако, глупа! — повторяла она.
И все же, когда пришло время переодеваться к ужину, Йола вскочила с кровати с неудержимым рвением. Увидев в зеркале свое отражение, она поняла, что еще никогда не была так хороша собой.
Она нарочно надела платье, купленное у Пьера Флоре, потому что оно было очаровательным, а вовсе не потому, что казалась в нем изысканной светской дамой, как в других новых платьях.
Сшитое из белого крепа, оно было обильно украшено кружевом. Многочисленные рюши придавали шлейфу пышность, а спереди оно плотно облегало фигуру.
Йола решила, что в этом платье она похожа на статую греческой богини. И верно, когда она вошла в салон, маркиз воскликнул:
— Вы совсем как Афродита, восстающая из морской пены!
Она нарочно не стала просить Эме одолжить ей украшения. Единственное, что она себе позволила, — две белые розы. Одну она вколола в прическу, другую прикрепила к узкой ленте, сделанной из того же материала, что и платье, и повязала ее на шее.
Феликс сделал ей модную прическу. Глаза ее сияли ослепительным блеском, губы были полуоткрыты. Ее красота не могла оставить равнодушным ни одного мужчину.
Маркиз взглянул на нее и, не коснувшись ее руки, промолвил:
— Я люблю вас! Я хотел вам сказать об этом позже, но не нахожу других слов, чтобы выразить мое восхищение вами, насколько вы прекрасны!
Йола приблизилась к нему. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.
Вместо этого он слегка коснулся губами ее пальцев, затем поцеловал ее ладонь и наконец запястье. Прикосновение его губ заставило ее вздрогнуть. Маркиз посмотрел ей в глаза и негромко произнес:
— По-моему, Спящая красавица просыпается.
Йола покраснела, а маркиз продолжал:
— Давайте поедем куда-нибудь ужинать. Я отвезу вас в «Английское кафе», по мы пойдем не в большой зал, где все могли бы наслаждаться вашей красотой. Нет, я хочу, чтобы она принадлежала только мне одному.
Властные нотки в его голосе взволновали ее. Йола позволила маркизу провести ее через вестибюль и усадить в карету.
Не в силах скрыть свое смущение, Йола спросила:
— Почему вы сказали, что в «Английском кафе» меня никто не увидит?
— Потому что мы ужинаем с вами в отдельном кабинете, — ответил маркиз. — Я распорядился, чтобы нам там подали ужин, тем более что мы его заслужили после весьма неприятного обеда.
— Напротив, было очень забавно! — воскликнула Йола.