Ну не к попутаю же! – зло ответила Смерть. – Работаешь, работаешь – никакой благодарности.
Она еще не успела поднять камень, как звук повторился. Противный писк настойчиво лез в уши, так что захотелось их почесать.
Гошка дернулся, открыл глаза и встретился с наглыми глазками на циферблате. Клоун ехидно смотрел на него, противно ухмыляясь.
Зазвенели часы.
Снежкин сбросил наглый будильник с кровати. С удовольствием глубоко вздохнул.
– Приснится же такое, – пробормотал он. Чтобы прогнать остатки неприятного сна, Снежкин протер глаза, подергал уши и почесал нос.
Сон легким облачком отлетел в прошлое и встал в очередь на быстрое забывание.
За окном была глубокая ночь. В доме напротив по-прежнему не горело ни одно окно. От этого казалось, что дома вообще нет. Ни этого и никакого другого. В мире существует одна Гошкина квартира.
Снежкин потянулся, спустил ноги с кровати.
Хватит думать о плохом!
Он вскочил и босиком побежал на кухню попить воды и чего-нибудь перекусить.
Когда он открывал свою дверь, ему вновь почудилось в ней что-то странное. Что-то было не так.
Шлепая босыми пятками по холодному линолеуму, пытаясь прогнать от себя непонятные ощущения, Гошка повернул за угол.
У дверей кухни висело привидение. Это был старичок с грустным морщинистым лицом. Тоскливо посмотрев на Снежкина, старичок ушел в стену. Гошка машинально сделал оставшиеся три шага до двери.
Половину кухни занимал огромный траурный венок. На выбившей гя из-под цветов черной ленточке золотыми буквами было написано: «Дорогому горячо любимому сыну». На табурете, облокотившись на венок, сидел мертвец и читал толстую книжку. «Месть мертвого…» – успел прочитать Гошка.
То, что это именно мертвец, было ясно по синюшным губам и белому как мел лицу с яркими прожилками.
По кухне пронеслась тень. С шелестом сложив крылья, на лампе повисла огромная летучая мышь. Повернув человеческую голову в сторону Гошки, тварь злобно зашипела, обнажив острые мелкие зубки.
От всего увиденного Снежкин впал в оцепенение. Испуга не было. Было только удивление – откуда они все здесь взялись?
Пробормотав: «Извините…» – Гошка попятился назад.
– Осторожно, – вздохнул старичок.
Теперь он уже выходил из стены, неся кружку с кипятком. То, что это именно кипяток, Гошка узнал, когда содержимое кружки плеснулось ему на ногу.
Было больно. Реально больно. Только теперь Снежкину стало ясно, что он не спит, а видит все в действительности.
Ужас накатил липкой тягучей волной. Ноги стали ватными. Во рту пересохло.
Гошка почувствовал, что в спину вцепились острые коготки. Он повернул голову. Летучая мышь, незаметно подкравшись, пыталась перебраться на плечо. Поближе к горлу. Длинные клыки матово блестели.
Мама! – заорал Снежкин, шарахаясь в сторону и стряхивая наглого вампира.
Он снова налетел на старичка. Теперь-тот шел с кастрюлькой в руках. Теплые макароны высыпались на пол.
В три прыжка Гошка преодолел коридор, толкнул дверь в комнату родителей. Комната была пуста.
Вообще пуста. Там не было не только родителей. Не было кровати, шкафа, книжных полок. Ничего.
Черт! Черт! Черт! – выругался Гошка, отступая к своей комнате.
Он вбежал внутрь, заперся, придавив дверь своим телом.
И только теперь понял, что в его двери было не так. Исчезли привычные постеры любимых групп. Вместо них с картинок на Гошку смотрел знакомый клоун с противной ухмылкой.
Снежкин оглянулся.
Это была не его комната. Очень похожая, но не его.
Не так стояли кресло и стул, не те были книжки, другой телевизор.
Из кухни донесся ухающий смех.
Это была не его квартира и, скорее всего, вообще не его мир.
На секунду Гошке опять показалось, что он стоит в замке, а перед его глазами пляшут языки костра.
В коридоре раздались шаркающие шаги. В дверь поскреблись. Клоун на постерах задорно блеснул глазами.
Сквозь дверь стал просачиваться старичок.
Соображать Гошка больше не мог. Втянув голову в плечи, он пересек комнату, выбрался на балкон и ступил на спасительную лестницу.
В комнате Гребешкова было темно. Балкон оказался закрыт.
Валерка! – забарабанил в отчаянии Снежкин. – Гребень!
Долгие секунды никто не отзывался. Но вот в комнате зашевелились. Сквозь стекло Гошка увидел бледное лицо соседа.
На вид-Валерка был спокоен. Он грустно смотрел на Снежкина через окно и не шевелился.
Открывай! – снова забарабанил Гошка. – Чего застыл?
Гребешков продолжал стоять на месте.
Эй, ты меня слышишь? – Снежкин прижался лицом к стеклу. – Валерка!
С другой стороны стекла на уровне Гошкиного лица с тяжелым хлопком легла ладонь.
От неожиданности Снежкин отскочил в сторону, чуть не кувыркнувшись через перила.
Когда он вновь посмотрел в окно, Гребешкова там уже не было.
Снежкин бросился к лестнице. Привычным путем добрался до третьего этажа, как заправский акро-ат, по балкону спустился на этаж ниже. Спрыгнул на землю.
Все вокруг было черно и пусто. Страх погнал Гошку вперед. Он выбежал во двор и здесь остановился.
На лавочке, на привычном месте, сидела Цветочница и плакала.
Услышав шорох, она вздрогнула, но с места не сдвинулась.
И давно ты здесь сидишь? – осведомился Снежкин.
Вместо ответа Цветкова опустила лицо в ладони и зарыдала. Гошка сел рядом. Он бы тоже сейчас с удовольствием поревел, если бы слезы могли чем-нибудь помочь. Но было ясно, что они не помогут. Поэтому Снежкин только тяжело вздохнул.
Ты до дома дошла? – спросил он. Наташка отрицательно помотала головой.
Я… – сквозь всхлипывания заговорила она. – Я… только на этаж поднялась. А там дверь другая. И выходят из нее…
Привидения?
Черти какие-то. – Цветочница снова упала лицом в ладони. – А внутри дворец. Никогда у нас квартира такой не была. Вроде бы комнаты такие же, а обстановка другая. И сбежать никак нельзя. За руки держат, какие-то слова говорят. Я на минутку вышла, к соседям позвонила. А у них дверь открыта и комнаты пустые. Вообще ничего нет. Я так испугалась.
Наташка принялась плакать по новой, а Гошка откинулся на спинку скамьи и посмотрел в пустое темное небо.
А что было, когда ты опять очутилась в библиотеке? – толкнул он Наташку в плечо.
Цветкова зашмыгала носом, вытирая щеки ладонями.