— У всех свои грехи, — произнес человек со шрамами. — Иногда их нужно помнить.
Он помолчал и продолжил:
— Я припоминаю и хорошие поступки.
Ей не удалось сдержать смех. Но это была уловка, и она разозлила арфистку.
— Зачем ты пришел? Путешествие достаточно тяжелое и без твоего пессимизма.
— Не нужно прихлебывать это, — сказал Донован, глядя в стакан. — Ни к чему думать о вкусе. Здесь его нет. Просто проглоти, и пусть напиток ударит в голову как молот.
— У тебя странные представления о веселье, — сказала она и сделала, как посоветовал Донован.
— Ты запаслась этим добром. Мы можем предположить, что для обезболивающего эффекта.
— Тебе и предполагать не надо, — напомнила она, отставила стакан и скрестила ноги. — Ты не сказал мне, почему пробрался на борт «Одеял и бус».
— Есть… много разных причин.
— Назови хотя бы пару.
— Например, чтобы узнать, что стало с твоей матерью.
— Не подходит. Ты вернулся не ради этого. Найти ее или то оружие, которое искала она, — это требовалось с самого начала, а ты еще тогда хотел выйти из дела.
— Мы обещали Зорбе, что присмотрим за тобой.
— Так, значит, ты здесь не по своей воле?
Донован закрыл глаза и медленно выдохнул. Тишина давила, Мéарана начала слышать слабый шорох вентиляции и бормотание отдаленных голосов в парке. Наконец он сделал глубокий вдох и сказал:
— Потому что… я твой отец.
Выражение лица арфистки не изменилось.
— И я теперь должна кинуться тебе на шею?
— Мы не надеялись, что ты воспримешь новость так хорошо.
— Это не новость. Как думаешь, почему я пришла на Иегову? Мать рассказала мне об отце все, только не назвала его имени. «Он был сильным, — говорила она, — и мудрым, а глубоко внутри — хорошим человеком». Можешь представить мое потрясение, когда в итоге я нашла тебя?
— Она не упоминала, что мы были еще и красивы?
— Не своди все к шутке, Донован! Не стоит!
— А чего ты ожидала спустя двадцать лет? Мы даже не знали о тебе. Она обрезала все нити.
— А чего ожидал ты? Ты сбежал от нее, прихватив с собой Танцора. Как думаешь, что она чувствовала?
— Ты знаешь, почему я сделал то, что сделал.
— Но она не знала. Она отправилась на последнее задание с мыслями, что человек, которого она любила, предал ее. Ты не появлялся на Дангчао.
— Ты видела, что Названные сделали с нами. Ты бы обрадовалась такой развалине?
— Я видела, что ты сам сделал с собой. Если Названные сломили тебя, ты помог им в этом.
Донован в сердцах ударил по подлокотнику кресла. Пустой стакан подпрыгнул и скатился на пол.
— Тогда зачем ты пришла на Иегову? Зачем втянула в это безумное приключение?
Гнев прошел, и Мéарана откинулась на спинку стула.
— Потому что я хотела вернуть отца и мать. Или хотя бы кого-то из них. Не чтобы растить меня. Боже, для этого слишком поздно. Но найти человека, которого когда-то любила моя мать…
Донован поднял стакан и поставил его на стол.
— Ты нашла его?
— Я заметила его в Закутке Иеговы, возле старого фонтана. Я угостила его дешевой едой.
Человек со шрамами улыбнулся воспоминанию.
— Ты никогда не найдешь того, чего не было.
— Я не настолько глупа. Я всегда искала то, что могло остаться.
Она склонила голову.
— Твои глаза, — произнесла она. — Они успокоились.
— Да.
Она молчала, скрестив руки под подбородком и пристально глядя на него. Она долго не решалась назвать его отцом, сначала из-за неопределенности, потом из-за еще более обоснованной неуверенности. Теперь же арфистка была решительно настроена выжидать. Звание следовало заслужить.
Негромкий стук нарушил тишину, и, когда Мéарана велела двери открыться, в проеме показалась голова Теодорка Нага-раяна.
— Они ждут нас, босс.
Донован кивнул на Мéарану:
— Она босс.
Теодорк перевел взгляд с Донована на арфистку. Мéарана поднялась.
— Не будем заставлять их ждать.
Теодорк кивнул и исчез. Донован встал и протянул руку дочери.
— Пошли, — сказал он. — Давай найдем твою мать.
Когда «Одеяла и бусы» вышли на стационарную орбиту Эньруна, Мéарана собрала команду в конференц-зале и капитан Барнс рассказала, как обстоят дела внизу. Д. 3. развернул на столе голокарту, и они обступили возникшее топографическое изображение. Крошечные горы вздымались над зелеными поймами рек. Деревянные городки стояли на глиняных холмах. Капитан Барнс протянула уховертки.
— Hoop йессен, — пояснила она, — когда-то правили всем этим регионом.
Она обвела рукой намывную равнину, соседние леса и северные предгорья.
— Так что большинство людей южнее гор Кобберджоббл знают лоора ноор йессер. Мы загрузили местный язык в уховертки, так что вас должны понимать без труда аж до этих мест. — Она указала на предгорья. — Когда окажетесь на холмах, придется нанять тамошних переводчиков. Эньрунии не принимают дукаты и гладиольские векселя, но, если дадите местному резиденту твердую валюту, он выделит вам на расходы достаточно серебра и золота.
— Вас высадят здесь, — сказал Д. 3., указав световой ручкой, — в Нуксрьес’ре, нашей торговой точке. Название буквально значит «место, где можно пересечь реку». Можете называть его «Речным Мостом» или «Ноор Йессер», если не горите желанием выкашливать мокроту, чтобы произнести его настоящее название. Это самая южная точка, где местные жители способны построить мост через реку. Здесь пересекаются караваны, идущие с востока на запад, и корабли, что движутся с севера на юг. Нуксрьес’ры разбогатели на взимании пошлин и создали империю. Затем она стала слишком жадной, или слишком заманчивой — смотря кто рассказывает, — или и то и другое, и варвары отправились на юг из Коб-берджоббла и на восток с Обожженной Бадьи. К тому времени как «Бонрегарде» нашел дорогу в Выжженный регион, старая Нуксрьес’рская империя распалась на десяток госу-дарств-преемников, которыми правили вожди варваров или самозванные советы, в зависимости от дня недели. Приземление челнока с «Бонрегарде» отодвинуло постимперские склоки на второй план. Вожди и советы заключили перемирие и решили, что Речной Мост станет нейтральным городом, которым будет править Совет дуков и где все будут дружелюбными к иномирянам.
— Это случилось три поколения назад, — сказала капитан Барнс. — Пока перемирие вроде бы соблюдается, хотя состав Совета может внезапно меняться. Я бы сказала, они перенесли борьбу со двора в дом. Но торговый консорциум недвусмысленно дал понять, что, если проблемы выйдут из-под контроля, мы перестанем прилетать. Так что местный резидент — беспристрастный судья. Он устанавливает торговые положения, договаривается насчет сделок и разбирает споры между дуками.