Она оборачивается к нему.

– Мог бы?

Он пожимает плечами:

– Если ты думаешь, что это принесет какую-то пользу.

– И что ты ему скажешь?

– Не знаю. Сходить с ним в паб? – Он усмехается. – Сказать, как мужчина мужчине, что у него проблема с выпивкой?

Карен смеется – пропустить пару кружек пива – обычный способ Саймона подружиться с человеком. Потом она думает о своей подруге, спящей внизу на диване. Она понимает, что Анне было нелегко прийти: наверное, дело плохо.

– Нет, – она качает головой. – А если подумать, то поговорить с ним – вряд ли хорошая мысль. Это может произвести обратный эффект. Ты заставишь его оправдываться, и он может начать вести себя еще хуже.

– Как угодно, как скажешь. Вы давние подруги, но, знаешь, я тоже ее очень люблю.

Карен грустно улыбается.

– Я жалею, что познакомила их. Но после разрыва с Нейлом я подумала, что ей не помешает поддержка, и сначала Стив мне понравился – он казался таким уверенным в себе и прочно стоял на земле. Ты ее знаешь – если бы он дал слабину, она из него веревки вить начнет. Нейл просто не был достаточно силен для нее. И, скажем прямо, Стив – красавчик.

– И вообще симпатяга – когда трезвый, – замечает Саймон. – Даже я это вижу.

– Ну, да, пожалуй. Но это полбеды, правда? Если бы он не был таким, она бы с ним даже не поздоровалась. Она упрямая и самолюбивая, но не полная идиотка.

– Нет, нет.

Карен достает из-под подушки ночную рубашку и стоя надевает ее.

– Пожалуй, пока мы сделали все, что могли. Что-то мне подсказывает, он не первый раз так отвратительно себя повел – она просто скрывала от нас раньше. Но и не последний. Мы можем помочь только тем, что мы рядом. В сравнении со Стивом я понимаю, какой у меня такой хороший муж! – Карен ложится рядом с ним. – Свет, дорогой.

Саймон выключает ночник.

– Поцелуй меня, – просит он, подкатываясь к ней.

«Это нечестно, – думает она, прильнув к вьющимся волосам на спине мужа, когда его дыхание успокаивается. – Почему у меня Саймон, а у Анны Стив?»

Но жизнь вообще несправедлива, не правда ли?

Пятница

08 ч. 06 мин.

По тому как свет льется сквозь занавески, Лу понимает, что на улице солнце.

«О, хорошо, – думает она, – сегодня пятница». Не надо на работу, не надо ехать в поезде, к тому же сегодня теннис. Она играет уже год, а сегодня погода позволяет выйти на корт. И это еще не все – она с нетерпением ждет вечера. Знакомство с новой девушкой!

Лу понимает, что ее оптимизм иррационален. Девушка вполне может ей даже не понравиться, не говоря уж о страстном желании. Но, возможно, на этот раз повезет. Вик торопит, а это о многом говорит. Вик считает, что Лу на нее западет, а Вик знает ее вкусы. Если она менеджер в интернет-компании, то, наверное, соображает. И потом ее имя – София. Оно особенно нравится Лу – в нем чувствуется зрелый потенциал.

И все же в затылке появляется тупая боль, словно мозг иссох.

«Дура, – ругает она себя. – Слишком много выпила вчера у Карен».

Но Лу понимает, почему она столько выпила. Она «запивала переживания», как говорят психологи, – нелепое выражение, которым часто описывают сложное поведение. И это тем более глупо с ее стороны, что в том же списке, который она дала Карен, рекомендуется избегать алкоголя. Но она стремилась не сказать какую-нибудь глупость и поэтому, возможно, выпила лишнего. Вообще Лу еще та выпивоха, и ей не много нужно, чтобы опьянеть.

«Ай, ладно, – решает она. – Что тут поделаешь, лучше браться за работу. Вечером у меня встреча, и, может быть, снова напьюсь – зная Вик, наверняка будем пить, – поэтому нужно избавиться от головной боли, пока не началась новая».

Она сбрасывает одеяло, идет в гостиную и раздвигает занавески. В окно льется солнце, ясное, яркое, заставляя зажмуриться.

Напротив она видит старика, тоже выглядывающего из окна своей мансарды. Он всегда здесь по утрам в это время, пьет чай из чашки с блюдечком – улица такая узкая, что он всего лишь футах в двадцати. Его непричесанные легкие волосы образуют длинные безумные паутинки, как у сказочного персонажа, и он все еще в широких узорчатых домашних штанах, которые застегнуты наперекосяк. Лу машет ему рукой, но он плохо видит и не замечает ее. Но она говорила с ним у газетного киоска на углу рядом. Он прожил в одной и той же квартире больше сорока лет, и ей это почему-то нравится. Может быть, ей нравится так думать, но что-то ей подсказывает, что он гей, и ей эта мысль приходится по вкусу. Очевидно, он живет здесь с давних времен. Лу с теплотой представляет, как он был гомосексуальным крестоносцем в шестидесятые и жил в окружении, которое было тогда куда недружелюбнее, чем сейчас. Каковы бы ни были его убеждения, теперь он слаб и одинок; она подозревает, что нынче он не особенно активен в своем братстве.

Посмотрев в даль, Лу видит, что чайки чем-то заняты. Брайтонские мусорщики ведут с ними безуспешную войну, и сегодня птицы налетели на пару мешков с мусором, разодрали их и разбрасывают содержимое.

Лу это раздражает: ей хочется, чтобы люди бросали мусор в коммунальные баки, а то всегда что-то остается на земле рядом – объедки, старая мебель, какой-нибудь ржавый велосипед с погнутыми колесами. Но в городе все время кто-то куда-то переезжает, и многие местные жители, похоже, не знают, что такое сбор мусора, или не желают этого знать.

Потом она напоминает себе, что мусор, грязь, безразличие – все это часть брайтонского богатого, но довольно потертого «гобелена». И надо признать, она живет лучше большинства. Потому что там, в конце улицы, подмигивая ей своим мерцанием, находится море. Оно совершенно плоское под ясным голубым небом, полоска ярчайшей лазури на горизонте, бледнеющая у полосы гальки. Прекрасный день. Если понесенная Карен утрата что-то прояснила для Лу, то это вот что: нужно быть благодарной за маленькое счастье.

Она не удосуживается принять душ – все равно вспотеет, играя в теннис, и ей хочется совершить ритуал очищения перед встречей с Вик и Софией вечером. В мытье после физических упражнений есть что-то особенно приятное. Но прежде всего надо позвонить матери.

– Привет, мам, – говорит она, когда мать снимает трубку. – Просто подумала, что нужно тебе сообщить, когда буду у тебя.

– О, отлично. Когда же?

Лу знает, что ее гости, скорее всего, задержатся надолго, и ей не хочется торопить их утром – это кроме скрытых мотивов.

– Я надеялась приехать вскоре после полудня. Скажем, часа в два.

Молчание.

– Хорошо?

– Пожалуй.

«Пожалуй, нет», – думает Лу. Если недавние события научили ее оценивать, что важнее, то с другой стороны, она стала менее терпима к мелким досадным неприятностям. И она тут же выходит из себя. Мать кажется такой второстепенной.