Вернулся в переднюю комнату. И тут ему на глаза попался саквояж. Ну да, не ранец же из телячьей кожи офицеру носить – ими только солдаты пользуются. Он прихватил и его.
Из дома выбрался прежним путем – через окно. Спрыгнув на землю, прислушался. Тишина. Никто не всполошился, не поднял тревоги.
Через калитку он вышел на улицу, поставил чемоданчик и саквояж на землю, опустился на четвереньки, разрезал ножом поясной ремень убитого часового и стянул с ремня магазинную сумку. Автомат у Саши есть, теперь будут патроны к нему. Держать все это в руках было затруднительно, но Алексей считал, как в поговорке – своя ноша не тянет.
Прячась в тени забора, он прошел до угла улицы. Шел, остерегаясь, ведь немцы вполне могли пустить по улицам патруль. Но обошлось.
Алексей завернул за угол последней избы. Где-то здесь должен был быть Саша.
– Эй, ты где? – окликнул он бойца.
– Здесь, – негромко ответил тот.
– Помоги, – Алексей отдал Саше магазинную сумку. – Надень на ремень, все не в руках нести.
Шлевки от подсумка были широкими, под немецкий ремень, и сумка наделась без проблем.
– Винтовку мою давай, а чемоданчик возьми.
– Что там?
– Откуда мне знать? Идем, пока тревогу не подняли.
Они направились к рощице, где оставили корзину с харчами, и несколько минут искали ее в темноте. Бросить бы, время уходит, но еду было жалко. Голод – не тетка, утром есть захочется.
– Пошли отсюда подальше. Если утром немцы собаку по следу пустят, нам худо придется, поэтому надо за ночь убраться. Хорошо бы ручей найти.
– Зачем?
– По ручью пройдем с полкилометра, собаку со следа собьем.
– Понял.
Алексей шел первым, за ним Саша. Чемоданчик вроде бы и небольшой, однако нести его было неудобно, ручка резала ладонь.
Когда из-за туч вышла луна, Алексей объявил привал. Тут же отщелкнул замки и поднял крышку. Вроде белье, только почему так тяжело? Он потянул на себя тряпку и обнаружил, что в ней была завернута бутылка.
В чемоданчике оказалось шелковое белье, три бутылки французского коньяка, бритвенный прибор, стопка чистой бумаги и несколько пачек сигарет.
– Саш, ты куришь?
– Не баловался.
– Тогда табаком следы посыпать будем, чтобы собака след не взяла. Открывай саквояж.
В саквояже вообще ничего полезного для них не было: шерстяной шарф и такие же носки, бритва и множество мелочей вроде зажигалки. Ее Алексей сунул в карман – пригодится. Из другого кармана достал трофейный пистолет и запасную обойму.
– Держи, это тебе.
– Спасибо, – Саша сунул оружие в карман.
– Давай коньяку хлебнем по паре глотков, – предложил Алексей.
– Я его не пробовал никогда, – как-то сразу сконфузился Саша.
– Вот и попробуем.
Они открыли бутылку, и Алексей глотнул прямо из горлышка. На вкус коньяк был приятен, но чувствовалась крепость.
– Глотни, – он протянул бутылку Саше.
Тот отхлебнул и сразу же выплюнул.
– Тьфу ты, клопами пахнет.
– Дурной ты, Сань! Немцы его из Франции, может – из самого Парижа, привезли. Какие клопы?
– По мне наша водка лучше.
– Не хочешь – не пей.
Бутылки переложили в саквояж, предварительно все из него вытряхнув. Да и нести саквояж было удобнее – ручка по руке.
Они пошли дальше. Алексей теперь периодически крошил сигареты, рассыпая табак по следу.
За ночь успели пройти километров десять, и наступивший рассвет застал их на лесной опушке. За лесом тянулся луг, пересеченный поперек оврагом.
– Давай день в овраге отсидимся, – предложил Саша.
– Нельзя. Если немцы нагрянут – постреляют, как перепелок. Надо в лес за оврагом.
– Обходить далеко.
– Ничего, целее будем.
Дав круг, они обошли овраг стороной и, войдя в лес, расположились на опушке. Отсюда хороший обзор, и сами в случае опасности уйти по лесу в любую сторону могут.
– Давай поедим и поспим немного, – предложил Алексей.
– Давно пора, желудок уже сосет.
Они доели все, что было в корзине. Алексей еще коньяка граммов двести выпил. Расслабившись, оба придремали.
Вскинулись от шума мотоциклетных моторов. Оба схватились за оружие. Вдоль оврага, с обеих его сторон, периодически постреливая из пулеметов по густым зарослям кустарника на дне оврага, ехали немцы. Один раз они даже швырнули в овраг гранату.
– Учись, салага, где прятаться надо. Если бы сейчас в овраге были – хана бы пришла.
– Да, – только и выдавил из себя Саша.
Немцы прочесывали на занятой территории места, где могли прятаться окруженцы – в лес они пока не совались. На мотоциклах там делать нечего – не проедешь. А цепью лес прочесать – слишком много солдат надо. Вот и проверяли немцы места укромные, но легкодоступные.
Постреляв, мотоциклисты укатили. Чесались руки у Алексея пристрелить несколько человек – так потом от немцев не оторвешься, а ему хотелось к своим выйти, повоевать в полную силу. Среди своих он полезен будет, наибольший урон врагу нанесет.
Отдохнув до полудня, они пошли через лес, на восток. Остановились на отдых. Вдруг Саша насторожился.
– Вроде погромыхивает. Дождь, что ли, собирается?
– Сам услышал, решил – показалось. Это не гром, Саня, это пушки стреляют. До фронта километров семь.
– Как же мы переходить будем?
– Доберемся – увидим.
Дальше они пробирались осторожнее. Километра через три стали слышны отдельные орудийные выстрелы.
Лес закончился, впереди открытое поле. Но по дороге через поле нескончаемым потоком шли немецкие грузовики с пехотой.
– Похоже, Саня, нам тут до вечера загорать, в голом поле не укрыться.
– Как скажешь.
До вечера они наблюдали за дорогой. Машины шли в обе стороны.
К вечеру движение стихло, а когда стемнело – прекратилось совсем.
– Все, хорош ночевать, идем.
Ночь была безлунной – в трех шагах ничего не видно, и они пошли прямо через поле. С дороги их все равно не заметят.
Стало слышна пулеметная стрельба.
– До передовой километра полтора-два, – определил Алексей, – скоро тылы немецкие пойдут. Надо место выбрать для укрытия, днем понаблюдать, а ночью к нашим переходить.
Местность пошла изрытая лощинами и мелкими оврагами, поросшая кустарником.
– Леша, давай в кустах спрячемся.