Почему бы нет? Я обошел большой валун, лежащий под сливой, и тут же вынужден был остановиться.

В этом месте сад покрыт дерном, но дерн пожух, поэтому я со спокойной душой собирался пройти по нему, как вдруг под ногами заметил маленькое белое пятнышко. Присев, всмотрелся — бледный цветок одуванчика. Невольно задержал дыхание. Никакого стебля, только один бледный цветок, запачканный, прилипший к земле. Посмотрел еще внимательнее — четыре слабых листика отходили в стороны… У меня на глазах невольно навернулись слезы…

— Вы заметили несчастный одуванчик? — прозвучал у меня над головой голос алой сливы. — В сентябре прошлого года садовник убил его, обрызгав сад ядохимикатами, уничтожающими сорную траву, и только-только он возродился, кто-то затоптал его. Хоть он и убогий, но и он, в благодарность за милосердие Великой Природы, изо всех сил пытался расцвести.

Я ничего не сказал на это.

— Дожив до преклонных лет, я каждый год в благодарность за милосердие Великой Природы возношу цветы, чтобы ее порадовать… Чем я заслужила такое счастье? — думаю я всякий раз, глядя на этот одуванчик. Пытаюсь его приободрить, но сама-то, если суждено мне когда-либо пасть, не буду роптать.

Я не отвечал, стараясь расслышать голос одуванчика. Но одуванчик безмолвствовал.

— Теперь, когда вы завершили свой труд, почаще приходите в сад, рассматривайте траву, на которой обычно не задерживается взгляд. У каждой травинки раз в году наступает пора, когда она возносит благодарность милосердию Великой Природы. Всматривайтесь в эти цветы благодарности, вслушивайтесь. Это вас многому научит…

21 февраля 1989 г.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Воля Человека

Глава первая

В 1922 году я закончил экономическое отделение Токийского императорского университета. Еще будучи студентом, я успешно сдал государственный экзамен, так называемый экзамен на звание чиновника высшего разряда. Такое случилось впервые в истории нашего университета, поэтому, когда я заканчивал учебу, мне поступили предложения из Министерства финансов и Банка Японии. Мой токийский отец (Скэсабуро Исимару) был очень этому рад. Он полагал, что, какую бы я работу ни выбрал, мое будущее отныне обеспечено. Разумеется, я тоже был польщен, но отклонил оба предложения. По молодости лет я плохо разбирался в жизни и в людях и был намерен во что бы то ни стало жить согласно своим собственным убеждениям. Я учился, претерпевая все невзгоды, стремясь невозможное сделать возможным, но не ради того, чтобы обрести личное счастье, а чтобы стать человеком, приносящим людям пользу.

В ту эпоху в деревнях постоянно вспыхивали конфликты мелких арендаторов с землевладельцами, в промышленной зоне происходили рабочие волнения. Я много размышлял над тем, как найти способ разрешить эти конфликты, исходя из понимания чаяний рабочих и крестьян.

В ту пору эта проблема была в ведении Министерства сельского хозяйства и торговли, поэтому я сдал экзамены для поступления на службу в это министерство. Мое желание исполнилось, меня приняли в штат, и я сразу же начал работать, под руководством начальника департамента аграрной политики Исигуро, с двумя молодыми специалистами по аграрным вопросам, готовившими к принятию закон о мелких арендаторах. В процессе этой работы я несколько раз ездил в командировки по деревням Тохоку и Кансая, проводил исследования и, потрясенный нищенским положением крестьян, ревностно трудился над законом.

Случилось так, что именно в это время Министерство сельского хозяйства и торговли разделили на Министерство торговли и промышленности и Министерство сельского хозяйства и лесоводства. По счастью, меня приписали к Министерству сельского хозяйства и лесоводства, так что я смог продолжить свою деятельность вместе с двумя моими товарищами.

Наконец законопроект был готов, для его обсуждения собрались высшие чины министерства, ведавшие сельским хозяйством, стали вносить в него изменения, но всякий раз эти изменения были в пользу землевладельцев и крестьян-собственников. Исправленный законопроект передали совещательной комиссии из ученых, не состоящих в штате министерства, и специалистов из сельскохозяйственных объединений, им предстояло решить, стоит ли передавать его в парламент. Но в комиссии возобладало мнение, что принимать закон о мелких арендаторах еще преждевременно, в условиях, когда постоянно вспыхивают конфликты в связи с арендными отношениями на селе, надо как можно быстрее принять такой закон, который бы их регулировал.

Поэтому министерство, не откладывая, взялось за закон об урегулировании конфликтов мелких арендаторов, а мне и моим товарищам, создавшим отвергнутый закон, велели заняться новым законопроектом.

Мы трое работали усердно, и после всевозможных сложностей через полтора года в парламенте был принят закон об урегулировании конфликтов мелких арендаторов. Благодаря этому в министерстве был учрежден отдел по урегулированию арендных конфликтов, нас всех троих повысили в должности, и я в чине управляющего делами перешел в департамент животноводства.

Проработав два с половиной года государственным служащим, я стал испытывать сильные сомнения в том, правильный ли путь выбрал. Я пошел работать в министерство, веря, что сумею помочь бедным людям из низших слоев общества, но законопроект об урегулировании конфликтов, подкреплявший подобные надежды, на каждом следующем этапе все менее учитывал интересы мелких арендаторов и все откровеннее защищал землевладельцев, чтобы наконец именно в таком, искаженном виде пройти через парламент. А коли так, разве служба в министерстве соответствует моим идеалам? Мучимый сомнениями, я решил узнать, как обстоит дело в развитых странах, взял отпуск и уехал учиться во Францию.

…В то время один из моих молодых товарищей, Эйити Саката, сказал мне: «Своих целей ты мог бы добиться, лишь став политиком. Лично я, если в будущем представится случай, собираюсь заняться политикой». (Через несколько лет после окончания войны он баллотировался от своей родной префектуры Исикава и прошел в парламент. Позже он был министром сельского хозяйства и лесоводства в кабинете Сато, и после смерти ему на родине поставили бронзовый памятник с надписью «Покровитель мелких арендаторов», что свидетельствует об уважении, которым он пользовался среди крестьян.)

Когда в январе сорок пятого года я снял квартиру в домишке на задворках Токио, превратившегося в результате бомбардировок в одно большое пепелище, и, не имея ни гроша в кармане, должен был содержать семью из пяти человек исключительно литературным трудом, я вдруг осознал, как было бы хорошо стать мелким арендатором, проще говоря — батраком, вроде тех, с которыми я встречался, когда до войны объезжал с инспекциями деревни района Тохоку.

На втором этаже была маленькая комнатка. Она стала моим рабочим кабинетом и моей спальней. Приспособив низенький чайный столик в качестве письменного стола, я разложил на нем листы и начал строка за строкой возделывать их своим пером. С утра до глубокой ночи, не зная отдыха, я работал и, случалось, по несколько дней подряд не выходил из дома. С благодарностью принимал любое предложение что-либо написать…