Работники с необходимыми инструментами уже дожидались нас. Мистер Картер назвал свое имя полицейскому инспектору, который объявил, что ни в коем случае не будет мешать его работам, хотя бы он даже вздумал подкапываться под собор; но все же, для успокоения совести, он послал одного полисмена наблюдать за работами.
Нет никакой надобности описывать подробно все мелкие обстоятельства этого рокового дня; скажу только, что я ходил по берегу взад и вперед от полудня до заката солнца. Я несколько раз хотел уйти, но не решался, надеясь, что вот-вот поиски мистера Картера увенчаются успехом. Часы шли за часами, и стук железных лопат о каменистый грунт все раздавался в моих ушах; множество всяких вещей было найдено на дне и выброшено на берег: тут виднелись и полусгнившие трупы собак и кошек, и старые стоптанные башмаки, и всякая другая дрянь. Но сыщик не терял надежды.
— Я десять раз обшарю все дно, все малейшие его расселины, прежде чем брошу это дело, — сказал он в сумерках, выходя на минуту из воды, чтобы выпить стакан водки.
Когда стемнело, зажгли несколько факелов, которые мистер Картер велел приготовить заранее, и продолжали работу при их мерцающем свете. Я по-прежнему ходил взад и вперед под деревьями, и вдруг, когда я зашел всего дальше, мне показалось между деревьями что-то движущееся, что-то похожее на фигуру, которую я видел накануне напротив почтамта.
Я побежал к тому месту, где мерещилась мне эта фигура, но она поспешно начала удаляться и исчезла совершенно. Мне показалось, что я слышал даже шорох женского платья. Но я, конечно, не поверил ни своим глазам, ни своим ушам, а снова приписал это расстройству своих нервов.
Когда я уже совсем изнемогал от усталости физической и душевной, ко мне подбежал мистер Картер.
— Нашли, — кричал он. — Нашли! Мы нашли платье убитого человека; оно брошено было в самую глубокую расселину, и крысы поели большую часть его; но, с Божьей помощью, мы найдем то, что ищем. Я не часто хожу в церковь, но верю, что провидение следит за злыми, порочными людьми и ловит самого умнейшего из них в ту минуту, когда он всего менее ожидает.
Я никогда не видывал мистера Картера таким взволнованным; лицо его горело, ноздри раздувались. Я последовал за ним к тому месту, где полисмен с двумя работниками, которые выкачивали воду, стояли около какой-то грязной, мокрой массы.
Это был узел с платьем, покрытый грязью, илом, водяными растениями; мистер Картер стал на колени подле него, а полисмен приблизил зажженный факел.
— Это, без всякого сомнения, чье-то платье, — сказал сыщик. — Это, должно быть, именно то, что мы ищем, или я очень ошибаюсь. Нет ли у кого-нибудь корзинки?
Корзинка нашлась у мальчика, который приносил пиво рабочим. Мистер Картер бросил в нее узел и взял ее за ручку.
— Так вы не намерены рассматривать все это здесь? — сказал полисмен с видом разочарования.
— Нет, я отнесу это в отель; там будет удобнее разбирать. Вы можете идти со мной, если желаете.
Мистер Картер расплатился с рабочими и, должно быть, щедро, потому что они были очень довольны. Я дал ему денег на все подобные издержки, потому что хорошо знал, что в таком деле каждый незначительный шаг дорого стоит.
Мы пошли домой так скоро, как позволили нам дождь, темнота и скользкая дорога. Полисмен сопровождал нас. Мистер Картер посвистывал вполголоса, поддерживая обеими руками корзинку, из которой струилась грязная вода.
Я все еще не понимал причины его веселости, причины, почему он приписывал такую важность находке платья убитого.
Было восемь часов, когда мы все трое — сыщик, винчестерский полисмен и я — вошли в отель Георга. В нашем номере стол был накрыт и слуга с нетерпением ожидал нашего прихода. Но, к великому его удивлению, мистер Картер тотчас выпроводил его из комнаты.
— У меня есть дельце с этим господином, — сказал он, указывая пальцем на полисмена. — Я позвоню, когда захочу обедать.
Слуга вытаращил глаза на сыщика и нехотя вышел из комнаты.
— Теперь, — сказал мистер Картер, — мы рассмотрим узел.
Он оттолкнул обеденный стол и пододвинул другой поменьше; потом он выбежал из комнаты и возвратился через несколько минут, неся все полотенца, которые смог найти в своей и моей спальнях. Он разостлал эти полотенца на столе и вынул из корзинки грязный, мокрый узел.
— Подайте сюда обе свечки, — сказал он полисмену, усаживаясь за стол. Он принялся за работу; с правой стороны светил ему полисмен, а с левой поместился я.
Мистер Картер осторожно, бережно стал развязывать узел, словно имел дело с живым существом. Прилипшие к узлу водяные растения так переплелись с изорванной материей, что их трудно было отделить друг от друга.
Сыщик был прав: крысы оставили заметные после себя следы. Суконный сюртук, составлявший внешнюю сторону узла, был изъеден в лохмотья. Внутри сюртука была свернута жилетка, атласный шарф, рубашка, бывшая когда-то белой, и фланелевая фуфайка, из которой выпало несколько камней, положенных для тяжести.
Узел был очень тугой, и потому только наружная часть его пострадала от крыс, а остальное, особенно фуфайка, было в очень приличном состоянии. Сыщик бросил сюртук, жилет, камни обратно в корзинку, а рубашку и фуфайку завернул в полотенце и начал их сушить. Полисмен следил за его движениями, но на лице его не видно было, что он понимал или сознавал, для чего это делается.
— Ну, — сказал мистер Картер, — тут немного нашлось дельного, не правда ли? Мне незачем вас больше задерживать; вы, вероятно, давно проголодались.
— Я никогда не думал, чтобы тут могло найтись что-то дельное, — ответил полисмен, презрительно указывая на грязные тряпки. Его уважение к столичной полиции значительно снизилось после продолжительной, скучной работы этого дня, потому он прибавил с неудовольствием: — Я не понимал с самого начала, чего вы добивались, и теперь не понимаю. Но вы хотели найти эти вещи и вам их нашли.
— Да, и я заплатил за работу, — резко ответил мистер Картер. — Я вам очень благодарен за вашу помощь, и почту за особенное одолжение, если вы примете от меня эту безделицу в вознаграждение за потерянный день. Я ошибся, вот и все, самый умнейший из нас может ошибиться раз в жизни.
Полисмен лукаво улыбнулся и взял золотую монету из рук мистера Картера. Эта улыбка была улыбкой торжества; провинциальный полисмен не мог скрыть своей радости при неудаче лондонского сыщика. Я глубоко вздохнул, когда дверь закрылась за ним и я остался один с мистером Картером.
— Целый день трудов и усталости пропал даром, — сказал я, — ибо мы теперь ничуть не ближе к цели.
— Неужели, мистер Остин? — воскликнул сыщик. — Неужели вы думаете, что я такой дурак, что стану говорить в присутствии этого человека? Неужели вы думаете, что я открою ему тайну? Сегодняшний день привел нас именно к той цели, к которой мы стремились; сегодня сделано открытие, на которое ясно указывало письмо Маргариты Вильмот и вчерашний рассказ слуги. Зачем я непременно хотел отыскать платье убитого? Затем, что я знал, что это платье должно заключать в себе тайну, иначе оно осталось бы на теле убитого. Убийца никогда не остается дольше, чем необходимо, рядом со своей жертвой, и, потому я знал, что тот, кто сорвал с несчастного его платье, имел на это какую-то важную причину. Я действовал на основании своего собственного разума, и теперь оказывается, что я был прав. Посмотрите, мистер Остин.