– Товарищ полковник, – произнес он убитым голосом, – меня отчислят?
– За что?
– Ну… я же… того…
– Того ты или не того, медкомиссия пусть решает.
Пилоты дружно рассмеялись, но Никитину было не до веселья.
– Так я… это… летать буду?
– А куда ты денешься?
– Продовольственный аттестат с собой? – поинтересовался у него начпрод. – Пошли тогда. Поставлю на довольствие…
Сообщение Совинформбюро от 25 июня 1943 года:
«В течение ночи на 25 июня на фронте ничего существенного не произошло.
Нашей авиацией в Баренцевом море потоплены два сторожевых катера и транспорт противника.
На Западном фронте на одном участке наше подразделение ружейно-пулеметным огнем рассеяло отряд немецких разведчиков. У проволочных заграждений осталось 40 вражеских трупов.
В районе Белгорода старший сержант т. Мишенин дал три очереди из пулемета пролетевшему над нашими позициями немецкому самолету.
Самолет задымился и стал терять высоту.
Сержант Мишенин выпустил еще несколько очередей, и вражеский самолет врезался в землю близ нашего переднего края.
В районе Лисичанска две группы пехоты противника пытались боем разведать позиции наших частей.
Советские подразделения вовремя заметили движение немцев, подпустили их на близкое расстояние и открыли огонь из всех видов пехотного оружия.
Большинство наступавших гитлеровцев было уничтожено, а остальные в беспорядке отступили.
Вечером девять немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей пытались совершить налет на наш аэродром.
Попав в зону сильного заградительного огня зенитной артиллерии, немецкие бомбардировщики, не достигнув цели, сбросили бомбы, которые упали в поле и не причинили никакого вреда.
Наши истребители, поднявшиеся в воздух, вступили в бой с противником. Советские летчики сбили пять немецких самолетов…»
Первые дни июля атмосфера электризовалась все сильнее.
В Ставке ждали наступления немцев, но точно не знали, когда же тевтонская орда двинет.
Разведчики дневали и ночевали за линией фронта, но лишь в ночь на 5 июля удалось захватить «языка» – сапера 6-й пехотной дивизии Бруно Формеля.
Выяснилось, что операция «Цитадель», ставившая своей задачей окружение двух фронтов – Центрального и Воронежского – на Курском выступе, начнется в ту же ночь, ровно в три часа.
Маршал Рокоссовский, коротко переговорив с Жуковым, отдал в 2 часа 20 минут приказ о контрподготовке.
С раннего утра заработала советская артиллерия, десятки самолетов 16-й воздушной армии поднялись в небо, однако генералы «тупили», из-за чего господства в воздухе достичь не удалось, зато почти сотню истребителей да бомберов угробили.
Лишь пять дней спустя «иваны» пересилили «гансов».
Зато какое грозное зрелище открывалось в ночном полете!
Тысячи орудий палили по площадям, РСы «катюш» гигантскими трассерами уносились навесом, беснующиеся огни залпов и взрывов выхватывали из темноты землю, деревья, танки, окопы, набрасывали красный свет, вытягивали мгновенные черные тени – и все это от горизонта до горизонта!
5 июля Брянский фронт, на котором воевал Быков, изготовился к отражению возможного удара.
15-я воздушная армия с рассвета приступила к разведывательным полетам. 32-й гвардейский истребительный авиаполк находился в готовности к вылету.
Одна эскадрилья была в готовности номер один, остальные в готовности номер два.
Около полудня такого долгого 5 июля командование поставило перед 1-м гвардейским истребительным корпусом задачу – прикрывать войска правого крыла Центрального фронта в районе Малоархангельск – Александровка – Протасово.
6 июля пилоты 1-й, 2-й и 4-й эскадрилий прикрывали части наших армий, непрерывно патрулируя небо группами по восемь – двенадцать самолетов.
Лейтенант Батов сбил «Фокке-Вульф-190», чуть позже Володе Орехову удалось то же самое – над Елизаветино.
8 июля немцы, пытаясь обойти стойкую оборону 13-й армии, нанесли удар по ее правому флангу. Их поддерживала авиация.
Завязались страшные воздушные баталии.
По пять вылетов в день, а то и чаще.
Быков сбил девять «фоккеров», а когда его поздравляли с победой, он только отмахивался, напоминая, что у немецких экспертов счет давно превзошел и сотню сбитых, и даже полторы сотни кое за кем числятся.
– Хочешь спустить полтораста «мессеров»? – щурился Котов, и впрямь напоминая довольного кота.
– Хотя бы сотню, – отвечал Григорий. – Для начала…
11 июля погиб один из «ветеранов» – подполковник Герасимов.
В тот же день 9-я немецкая полевая армия Моделя выдохлась и перешла к обороне, а вот войска Брянского фронта начинали наступление.
По плану, 32-й гиап, как и вся их истребительная дивизия, должен был завоевать господство в воздухе на орловском направлении, «по совместительству» прикрывая наступающие части 3-й и 63-й армий, да плюс к этому – обеспечить вольготную жизнь штурмовикам и бомбардировщикам в районе Евтехов – Протасово – Лосиноостровский.
– Высота патруливания – непрерывного! – устанавливается в 2500–3500 метров, – накачивал Бабков своих комэсков, – высота более 4000 метров отводится для действий пар «охотников» из «братского» полка. Вопросы есть? Вопросов нет.
12 июля в пять утра майор Стельмашук затеял на аэродроме митинг, посвященный долгожданному наступлению.
Старлей Савельев и летчики-асы Горшков и Корчаченко вынесли гвардейское знамя.
Майор Холодов зачитал обращение к личному составу Военного совета фронта и сказал:
– Сегодня начинается наступление войск нашего фронта. Наша задача – завоевать и удержать господство в воздухе на направлениях главного удара, драться с врагом стойко и самоотверженно, по-гвардейски!
В тот же день у деревни Прохоровка сошлись две танковые армады.
Корпусам Катукова и Ватутина противостояли немецкая армейская группа «Кемпф» и 2-й танковый корпус СС – 1-я танковая дивизия Лейбштандарте-СС «Адольф Гитлер», 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх», 3-я дивизия «Тотенкопф» (включая восемь трофейных «Т-34»), и так далее.
Около тысячи танков, с крестами на башнях и без, лязгали и грохотали, кромсая гусеницами степь.
Боевые порядки смешались. От прямых попаданий снарядов танки взрывались на полном ходу.
Срывало башни, летели в сторону гусеницы.