Book.

Мы заглянули в незанавешенное окно: Джой и Джек дружно сидели бок о бок на диване. Фелисити раздумала их тревожить. Раз у нее теперь есть он, она больше во мне не нуждается, сказала Фелисити. Чем меньше я ей нужна, тем я свободнее.

Я сказала, что обо мне она может не беспокоиться. Я не нуждаюсь в ней, я ее просто люблю. В Фелисити иногда удивительно проявляется прирожденная англичанка — мои слова смутили ее, но, по-моему, ей было приятно.

Мы поехали в “Пасхендале”. Свет не горел. Электричество было отключено. Только луна урывками заглядывала в окна. Я прилегла на диван, я нашла его в темноте по указаниям Уильяма. Двигаясь ощупью, я ощущала под ладонью какие-то странные выпуклые деревянные поверхности.

— Теперь пройди между “Эросом” и “Цивилизацией”, — направлял он меня, — потом мимо “Материнства” и двигайся влево на “Отцов-Основателей”.

Что за вздор? Ах, ну да, скульптуры. Произведения искусства. Спасибо за подсказку. Я легла на диван, вытянулась. Было слышно, как они, точно школьники, шушукались и прыскали со смеху, поднимаясь по лестнице. Я закрыла глаза и уснула.

Ночью шел дождь. Утром весь склон горы радужно лучился. Дом был как в сказке: имелась переносная газовая плитка и что-то еще оставалось в баллончике, нашлось немного старого-престарого слабенького кофе, мы его пили. И были какие-то печенья. Ужасно хотелось есть. Фелисити сказала, что решила поступить по моему совету. Уильям выкупит дом у Маргарет, и они проживут здесь до конца, сколько им осталось. Лет десять, она считает, у них еще есть. И у дома тоже. Все трое они развалятся и рухнут одновременно, Фелисити, Уильям и “Пасхендале”. Я возразила, что уж конечно ей по средствам пригласить рабочих, привести дом в порядок, отремонтировать, чтобы он опять стал крепким и прочным. Но этого они не хотят. Им нравится его ветхость. Такой дом им как раз подходит. Если она разделит деньги, которые получит за Утрилло, и то, что у нее уже есть, на десять частей, это даст им 400 000 в год, чтобы дожить до конца. Как раз такую сумму Уильям ежегодно проигрывает, если взять в среднем удачные и неудачные годы. Они будут ездить играть в “Фоксвуд”, проигрывая, не станут огорчаться, так как это предусмотрено, а выигрывая, смогут просто радоваться. Они будут рассчитывать на проигрыш, а не стремиться к выигрышу, и поэтому победа всегда будет на их стороне. Такая совершенно новая стратегия.

— Но, Фелисити… — заспорила было я. И осеклась. А в чем дело? Мне наследство не нужно. У меня свое будущее, а прошлое — бог с ним. И Гаю не за что будет воевать.

Мы поехали в Бостон: Фелисити надо было купить кое-что из одежды, в чем выходить замуж, и новый экземпляр “Книги перемен”. А Уильяму требовалось всякое оборудование для хозяйства. Он сказал, что поговорит с Джеком насчет того, чтобы продать “сааб” и взамен приобрести что-нибудь более практичное, может быть, какой-то из нынешних “универсалов”, тогда Джек и Джой, возможно, простят его за то, что он существует на свете.

На церемонию бракосочетания я не осталась — купила билет на ближайший рейс в Лондон, бизнес-классом, естественно, за полную стоимость, радуясь, что лечу без спутников. А Гарри, подумать только, даже приехал в Хитроу меня встречать. На самом-то деле в этом не было ничего удивительного, и вообще, неизвестно почему я написала “подумать только”, просто невротическое ломание, а не настоящее чувство, пора от таких реакций избавляться, так для всех было бы удобнее. В моем распоряжении еще, оказывается, много-много времени, я даже не ожидала. Жизнь передо мной удлинилась — я представила себе это как спецэффект: дорога в бледно-зеленом сиянии тянется, вытягивается, уходит вдаль и чуть-чуть в гору. И совершенно незачем торопиться, все еще можно будет уладить.