– Будьте уверены, леди Маргарет, у него получится. Он сильной породы.
Порода. По ее опыту, это мало что значило, хотя англичане были так уверены в ее важности.
Она кашлянула.
– Для начала мы должны сократить, а со временем прекратить полностью употребление им дьявольского зелья.
Кустистые брови графа сошлись на переносице.
– Дьявольского зелья? – переспросил он.
– Мак. Маковый сок. Конек. Белая пыль. Порошок от моли. Китайский цветок. – Так много имен для одной смертельной субстанции. – Опиаты.
– Понятно. – Граф глядел недоверчиво, пальцы теребили цепочку на сюртуке. – Какие у вас познания.
Маргарет пожала плечами и мягко сказала:
– Мне необходимо знать об этом. А у вашего сына зависимость. Как и у многих. В любом случае, будет непросто освободить его от нее, и потом мы посмотрим, справится ли он со своей душевной болью без наркотика. Боль очень могущественная сила.
– Да. – Граф вздрогнул. – Доктора все пришли к заключению, что он причинит себе… вред.
– Поэтому я здесь, – уверила она, – чтобы убедиться, что он не опасен для себя самого.
Плечи графа поникли, и он отвернулся.
– Господи, я не должен был привозить сына сюда. Он наверняка меня ненавидит. Но я хотел, чтобы он понял, в каком ужасном состоянии он находится. Сам он, кажется, этого не видит.
Маргарет шагнула вперед, желая объяснить графу, что он вовсе не ошибся.
– Милорд, вы поступили правильно. Если бы вы не вмешались, лорд Стенхоуп скорее всего был бы мертв. Я видела отчеты. Его злоупотребление опиатами достигло такой степени, что легко могло бы его убить. А также тот факт, что он, одурманенный, бродит по самым опасным местам в городе, мог привести к смерти.
Граф поднял ладонь и прижал к глазам.
– Если бы только я узнал о вас раньше. Я мог бы отвезти его за город. Держал бы его там…
– Если б желания были лошадями, нищие бы скакали. – Маргарет слегка улыбнулась. – Через несколько месяцев упорной работы, когда ваш сын будет готов, все эти неуместные вопросы о его здоровье больше не будут иметь значения.
Граф стремительно обернулся, его лицо напряглось.
– Вы должны понять, как это важно. Он мой единственный сын. Мой наследник. Если он не сможет о себе заботиться, наш род исчезнет…
И это единственное, что его волнует? Необходимость передать груду камней и старый, как сама Англия, титул? Возможно, он просто сам себя уговаривает, но Маргарет видела также и искренние эмоции. Поведение и холодность англичан всегда были для нее загадкой. И всегда будут.
– Все нормализуется, милорд. Я не верю, что ваш сын желает умереть или что он поставил на себе крест. Вы должны мне довериться.
Граф неловко зашевелился и вытянул серебряный портсигар из кармана. Трясущимися руками он освободил тонкую палочку и постучал ею по крышке портсигара.
– Есть кое-что еще, о чем я хочу вас попросить.
– Я к вашим услугам. – Маргарет гордилась своей работой – помогать людям, даже если иногда это просто юные лорды, сбившиеся с пути. Ей потребовались годы и помощь многих изувеченных войной несчастных господ для достижения возможности устанавливать размер оплаты, достаточной, чтобы содержать себя и поддерживать свою главную миссию – посылать приличные суммы денег в Сиротский приют Святой Екатерины в Голуэй [3] .
Решимость, казалось, заострила лицо и распрямила плечи графа.
– Я хочу, чтобы вы вышли замуж за моего сына.
Ирландка поперхнулась, не веря словам, только что сорвавшимся с губ вельможи.
– Милорд?
– Я хочу, чтобы вы всегда были рядом с ним, – медленно и твердо произнес он. – Вы защитите его.
– Абсолютно исключено.
– Почему же? – спросил он требовательно. – Вы леди аристократического происхождения. Ему нужна жена и наследник, а также, разумеется, муж такого положения даст вам больше свободы для достижения вашей цели.
Маргарет попыталась придумать хоть какую-нибудь причину, но предложение было настолько шокирующим, что она понятия не имела, как возразить.
– Я… Я…
– Я все продумал. Ни одна обычная юная леди не справится с моим сыном. – Граф помедлил, на лице появилась тень. – Время это подтвердило. Но судя по всем данным и по моей оценке вашего характера, вы сможете. Джеймс не запугал вас, как всех остальных, кого я посылал осмотреть его.
Граф зажег свою сигару и поднес ее к губам, он казался таким удивительно спокойным, учитывая его поведение всего несколько минут назад. Словно он оказался в привычной для него ситуации.
– Я не жду, что вы согласитесь выйти за моего сына без соответствующего поощрения. Поэтому в дополнение к положению и власти виконтессы я переведу средства и землю исключительно на ваше имя. – Он помахал рукой, но в движении сквозила твердость. – Здесь или в Ирландии. Я позабочусь, чтобы после смерти моего сына вы получили собственные средства. Вы ни от кого не будете зависеть, даже в браке. Вы сможете продолжить помогать солдатам. У меня нет возражений против такой благородной цели, и, разумеется, домой, в поместье брата, вы по-прежнему сможете посылать деньги. Насколько я понимаю, юный лорд разорен, не способен заботиться о своих людях и вращается в сомнительных политических кругах. Я мог бы предложить ему поддержку и более сильный голос здесь, в палате лордов. Моим единственным условием являются поддержание моего сына в состоянии, позволяющем ему удерживать титул, и произведение на свет наследника.
«Произведение наследника».
Эта мысль рикошетом билась в голове. Маргарет совсем не знает Пауэрза. Возможность делить с ним постель должна ужасать ее.
Но она не ужасала.
Что более важно, Мэгги вдруг осознала, что граф все это тщательно обдумал и рассматривал ее кандидатуру в качестве не только сиделки, но и тюремщика и племенной кобылы по совместительству.
– Я католичка, – запротестовала она в поисках причины, которая может разубедить старика. Она не была на мессе много лет, но англичане обычно ясно выражали свое мнение по поводу веры, в которой она родилась.
Граф сощурился и запыхтел сигарой.
– Это можно обойти.
Она уставилась на него не моргая.
– Вы желаете нанять меня в качестве пожизненного смотрителя вашего сына?
– Именно. Да. Это должно быть устроено. Его нельзя оставлять без присмотра.
Маргарет подняла руку и прижала к животу, поражаясь, какого дьявола все зашло так далеко. Ни за что на свете она не могла предположить, что эта история может принять такой нелепый оборот.