Рюрик слал в Смоленск гонцов, требуя, чтобы Давыд помог ему оборонить Киев от Святослава.
Давыд послал к Рюрику воеводу Бориса Захарьича с дружиной покойного брата Мстислава, а сам остался в Смоленске.
«Ты искал стола киевского, вот и обороняй его сам, — написал Рюрику в письме Давыд, — а мне смоленский стол дороже, ведь это отчина наша. Здесь отец наш княжил и старший брат».
Рюрик лихорадочно искал союзников, посылал даже к ляхам, но те в своих сварах увязли, поэтому им было не до русичей.
После щедрых посулов Рюрику удалось склонить на свою сторону чёрных клобуков и дорогобужского князя Мстислава Владимировича.
Не теряя времени даром, Рюрик двинул своё объединённое воинство к Вышгороду. Город этот до недавнего времени принадлежал Ростиславичам, покуда Святослав Всеволодович не отнял его у них. Ныне в Вышгороде сидел Святославов посадник.
Под Вышгородом Рюрик неожиданно столкнулся с новгород-северской дружиной и ордой хана Кончака. Решив, что это передовой отряд Святославовых ратей, он бросился обратно к Киеву.
В Киеве Рюрику сообщили о новой напасти. Хан Кобяк с бесчисленным войском вышел из степей, обошёл стороной Поросье и стал станом у Василева, в одном переходе от Киева. Половцы жгли деревни, хватали в полон смердов.
— На Киев нацелился хан Кобяк, — сказали думные бояре. — Меж двух огней мы оказались, княже. Ежели с Кобяком затеем сечу, то на Святослава сил не останется. Коль пойдём со всем войском на Ольговича, тогда безбожный Кобяк беспрепятственно к Киеву выйдет.
— Хоть разорвись, — невесело подытожил воевода Лазарь.
— Что делать будем, брат? — обратился к Рюрику Мстислав Владимирович.
Все находившиеся в думной палате с ожиданием глядели на князя, который в мучительном раздумие барабанил пальцами по подлокотнику трона. Дерзостью завладел он Киевом, так хватит ли ему ныне доблести, чтобы удержать высокий стол?
Рюрик поднял голову и произнёс:
— С Кобяком можно договориться, отступное ему дать, чтоб не зорил земель наших. От Святослава дарами не откупишься, ему Киев подавай! Стало быть, Святослав наш главный враг, против него и пойдём.
Тревожась за Киев, Рюрик решил остаться в городе с малой дружиной, чтобы киевляне не подумали, будто он бросает их, страшась Кобяковых полчищ. Все прочие полки и чёрноклобутская конница двинулись к Вышгороду. Рюрик и его воеводы были уверены, что Святослав там.
Главенство над войском Рюрик доверил Мстиславу «Владимировичу.
...Игорь и Кончак, после того как Рюриковы полки дружно показали спины при виде их стягов, преисполнились беспечной самонадеянности. Они и не думали преследовать отступивших без боя врагов, отошли от Вышгорода к речке Чернорый, что впадает в Долобское озеро, и расположились станом в обширной долине. Игорь решил дожидаться Святослава, который, по слухам, уже пожёг Друцк и теперь находился с войском в Рогачеве, откуда собирался на ладьях плыть по Днепру до Вышгорода.
Вместе с Игорем был и Всеволод, отпущенный Святославом из-под Друцка. Братья жили в одном шатре. Дружины их тоже устроились на отдых одним общим лагерем.
Всеволод на досуге делился с Игорем впечатлениями от похода в Залесскую Русь. Приходил послушать Всеволода и Вышеслав.
Заглядывал в Игорев шатёр и воевода Бренк, больше всех сожалевший, что поход Святослава на суздальского князя окончился неудачей.
Всеволод не соглашался с воеводой:
— Мы от суздальцев не прятались. Городок Зубцов приступом взяли, многие сёла в верховьях Волги пожгли. Всего-то сорок вёрст не дошли до Переяславля-Залесского, на реке Влене застряли.
— А почему застряли? — с намёком спросил Бренк.
— Так рати суздальские за речкой этой треклятой засеками огородились, не подступишься, — горячился Всеволод. — Мы-то их и выманивали, и по чести на битву вызывали, а те ни в какую. И не сражаются, и не уходят.
— Вот и получается, что Всеволод Юрьевич стоянием да терпением одолел Святослава Всеволодовича, — со значением произнёс Бренк. — Хоть и молод князь суздальский, да сед разумом, ибо без крови врага победил.
— Победил, говоришь? — рассердился Всеволод. — Чего же он тогда, победитель, Святослава о мире просил? Пленников вернул, а?
— Я думаю, нужен Святослав Всеволоду Юрьевичу, ведь он союзник могучий, — в раздумье промолвил Бренк. — Поэтому Всеволод Юрьевич и решил умаслить Святослава, ведь тот ему вместо отца. К тому же племянница суздальского князя замужем за сыном Святослава. Вражда враждой, а родня роднёй.
— А мне думается, испугался суздальский князь, что Святослав Новгород против него подымет, где сын его княжит, — стоял на своём Всеволод. — Вот и поспешил урядиться со Святославом до зимних холодов, потому как зимой любая река не преграда ни конному, ни пешему. Уж зимой-то Святослав доберётся при желании и до Переяславля-Залесского, и до Ростова, и до Суздаля.
— Я так тебе скажу, — не сдавался Бренк, — ежели Святослав пошёл на мировую со Всеволодом Юрьевичем, значит, чувствует свою слабину. Нету у него уверенности, что сей князь ему по зубам.
— Святославу нужно у Рюрика Киев отбить, вот почему он урядился о мире с суздальским князем, — раздражённо возразил Всеволод. — Как ему воевать на севере, когда на юге Ростиславичи его владения захватывают!
Во время одного из таких споров в шатёр вбежал дружинник:
— Из леса, что за половецким станом, чужая конница показалась. Идёт намётом прямо на вежи половецкие! Кончак своих людей на коней сажает!
— Что за конница? Откуда? — встрепенулся Бренк. — Почто дозоры проглядели?
— С нашей стороны дозорные никакой опасности не заприметили, — смутился дружинник, — а как половцы врага не углядели, не ведаю.
— Небось ханы и дозоров-то не выставили, — проворчал Бренк. — Поди, на силу свою понадеялись нехристи косматые!
— К оружию! Живо! — крикнул Игорь.
В русском стане тревожно загудела труба.
В половецком становище между возами и среди шатров вовсю шла сеча, когда Игорь и Всеволод во главе своих дружин подоспели половцам на помощь.
Оказалось, что степняков смяли внезапным дерзким налётом их злейшие недруги — чёрные клобуки.
Чёрных клобуков было не так много, вдобавок они рассеялись по огромному стану и занялись грабежом. Половецкие воины, разбежавшиеся к своим пасущимся поблизости табунам, мчались обратно верхом на конях и вступали в битву, которая кипела повсюду множеством мелких стычек. От топота копыт гудела земля. Неподвижный утренний воздух дрожал от звона сабель и гортанных криков сражающихся.
Северские дружины стали отсекать чёрных клобуков от леса, из которого те появились и куда теперь пытались прорваться.
Постепенно битва превратилась в преследование.