— Это вы мне звонили?
— Нет.
— То есть? — растерялся Громов.
— Конечно, я… — Породистый вновь рассмеялся. — Кто же ещё?
— Зачем?
— Затем, чтобы вы сюда пришли.
— Зачем?
— Поговорить.
— О чём?
Незнакомца совершенно не смущал поток прямых вопросов Виктора. Казалось, он ждал их и радовался каждому следующему.
— О чём?
— О том, что вас обманывают.
— Не вижу на вас шапочки из фольги, — прищурился Громов.
— Позвольте представиться: Петровский Кузьма Георгиевич. — Породистый церемонно приподнял шляпу. — Прибыл из Москвы, проживаю в «Хилтоне».
— Зачем мне это знать?
— Затем, что вы можете в любой момент проверить мои слова, — объяснил москвич. — Мне скрывать нечего.
— Что скрывать? — совершенно растерялся Громов.
Он задал кучу вопросов, получил ответы, но неожиданно понял, что ничего не узнал. То ли вопросы были неправильными, то ли с ответами не задалось.
— Какую ерунду наплёл вам Бранделиус? — хлёстко поинтересовался Петровский. — Рассказал, что здесь расположен центр Великой Силы Космоса и Звёзд? — Он вновь прикоснулся к ближайшей берёзе, но на этот раз вместо улыбки на его лице появилось выражение лёгкого презрения. — Назвал вас избранными?
— А что? — попытался храбриться Громов.
— А то, дорогой Виктор, что энергии, накопленной этими дровами, не хватит даже на то, чтобы чайник вскипятить… — Петровский осёкся. — Нет, лгу, на чайник должно хватить. Но собрать эту энергию сможет лишь Белая Дама.
— Кто?
— Вы о них не знаете, — небрежно отмахнулся москвич. — Свободную энергию могут собирать только Белые Дамы, а остальным, Виктор, нужна розетка.
— В смысле?
— В прямом смысле, — отрезал Петровский. — Источник бесперебойного питания большей мощности. Именно поэтому Бранделиус устроил свои пляски не здесь, а в доме: он просто купил нужное количество энергии и…
Породистый замолчал, внимательно глядя на чела. Громов, ошарашенный напором собеседника, его уверенностью, а главное — точным знанием реалий, тоже помалкивал. Не находил слов для продолжения.
Пауза продлилась секунд пятнадцать и была разрушена пролетевшей между мужчинами мухой. Большой, чёрной, громко жужжащей осенней мухой.
— Продолжайте, — сглотнув, попросил Виктор.
— Расскажите, что было дальше, — предложил Петровский.
— То есть вы не знаете?
— Знал бы, не пришёл, — спокойно отозвался москвич.
— Кто вы? — задал сакраментальный вопрос Громов. — Кто?
— Считайте меня детективом, — твёрдо ответил Петровский, глядя Виктору в глаза. — Я занимаюсь преступлениями в среде магов…
— Вы серьёзно?
Ответа не последовало.
— У меня имеются веские основания считать, что Бранделиус проводит в Уфе очень опасный эксперимент, — продолжил гнуть свою линию детектив. — Бранделиус подвергает людей сильнейшему магическому воздействию, чтобы…
— Разбудить нашу силу!
Петровский чуть приподнял брови, явно ожидая продолжения, понял, что за эмоциональным восклицанием ничего не последует, и качнул головой:
— Что бы ни делал с вами Бранделиус — это эксперимент с непредсказуемыми последствиями. Такие опыты запрещены, в первую очередь — из гуманных соображений, поэтому я прошу вас рассказать мне подробно обо всём, что происходит.
— Стать стукачом?
— Помочь себе и другим людям, невольно втянутым в эксперимент.
Виктор не знал, что делать. С одной стороны, он верил Петровскому и его истории: злость на Бранделиуса заставляла. Громову не нравилось то, что происходит с ними, и он чувствовал, что отдаляется от Даши, теряет её. Ему хотелось всё остановить. С другой стороны, кем он станет в глазах девушки, если предаст команду?
— А если я ничего не расскажу?
— Я уже нашёл Бранделиуса и теперь не отступлю, — веско произнёс детектив. — И мои коллеги не отступят, так что расследование завершится, даже если вы сейчас уроните мне кирпич на голову. Но не забывайте, что вы можете опровергнуть мои сомнения: если выяснится, что Бранделиус занимается законным исследованием, я просто уеду.
— Правда?
— Я ищу нарушения закона, и только. — Петровский улыбнулся. — Расскажите, что происходит? — повторил он.
И Виктор решился.
Вздохнул, почесал кончик носа и уныло начал:
— В том-то и дело, что лично со мной не происходит ничего…
* * *
— Ты уверен, что это его колёса? — хрипло спросил барон Самбука.
— Точно, в натуре, — подтвердил Грузило. — Я ведь говорил, что номера сфотографировал.
— В память, что ли, сфотографировал, в дырявую, мля?
Сидящий за рулем Хлястик хихикнул.
— В натуре сфотографировал, на телефон. — Обиженный Грузило показал шефу экран, на котором красовалась та же «Субару», что и на парковке у многоэтажного дома. — Как бы я потом иначе нашёл её, в натуре?
— Да уж, как?
— Как?
— Что «как»?
— Ты сказал.
Несколько секунд барон мрачно смотрел на вытаращившегося помощника, после чего покачал головой и велел:
— Заткнись!
Грузило подчинился.
В отличие от Самбуки, которому довелось получить образование — в имперские времена барон кое-как закончил радиотехникум, — Грузило из школы подался в армию, из армии — в уголовники, лишними знаниями, соответственно, не оброс и применялся в качестве источника грубой ударной силы. И тот факт, что помощник умудрился отыскать пацана, сфотографировавшего незнакомый автомобиль у Цыганских дворов, а потом хоть и не сразу, но отыскал саму машину, вызвал у барона законное удивление. Он даже подумал, что Грузило поумнел, хотел спросить, не принимает ли тот чего для головы, однако последний диалог продемонстрировал бандитам старого доброго Грузило, и Самбуке полегчало.
— Мочканем его? — поинтересовался Хлястик.
— Надо бы. — Грузило с надеждой посмотрел на барона.
А тот качнул головой:
— Кого?
— Кто в «субарик» сядет.
— А откуда нам знать, что это он наших замочил?
— А кто ещё? — вытаращился Грузило.
— То есть сначала допросим? — понял Хлястик.
— Обязательно…
Самбуке вообще не нравилась эта идея — мстить за отмороженных нарков, подвизавшихся гопстопить во Дворах. Во-первых, они мешали бизнесу, распугивая потенциальных клиентов и ухудшая и без того не самую лучшую репутацию Дворов; во-вторых, они сами виноваты: когда идёшь на дело, будь готов к тому, что события пойдут не так, как тобой запланировано. В-третьих…