— То есть? — уточнил Котленд.
— Пока не знаю, все возможно: они могут прекратить совершать преступления по одному, но, все еще находясь под действием смертельного безумия, стать массовыми убийцами, уничтожая всех, кто попадается на их пути.
— А что, такой тип убийц существует? — не унимался Котленд, не желавший верить, что подобные вещи могут иметь место не только в кино.
Бролен глубоко вздохнул и добавил бесцветным голосом:
— Сумасшедший стрелок, убивающий шестнадцать человек из ружья с вершины какого-нибудь небоскреба; депрессивный парень, заходящий в ресторан и расстреливающий всех посетителей целыми семьями; никчемный тип, приносящий в субботний вечер бомбу в кинотеатр. Подобные трагедии происходят постоянно: любой, абсолютно любой человек может впасть в безумие. Но только представьте, что будет, если объединятся два безумца, два психопата в прямом смысле этого слова, только подумайте, что они могут натворить!
Чемберлен добавил:
— Сейчас мы имеем дело не с людьми, живущими и думающими, как мы с вами, но с парочкой, чье сознание искажено, равно как и их моральные ценности.
Бролен продолжил:
— Убийца этого типа не способен испытывать ни малейшую жалость, когда медленно втыкает лезвие в горло своей жертвы, при этом он может обливаться слезами, если причиняют боль его котику. Его восприятие окружающего мира и кипящие внутри страсти отличаются от наших.
Котленд поднял руки, показывая, что сдается.
— Ладно, ладно… Понятно. И что нам теперь делать?
— В этот раз он снова отправил нам послание, которое надо расшифровать, — ответил Бролен и, повернувшись к капитану Чемберлену, попросил: — Можете перечитать нам текст письма?
— О'кей… «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери, // И через них слепой приходит к вере, // Свидетель может к умершей прийти». Затем курсивом: «Он был так темен, смутен и глубок…»
— Подождите! — воскликнул Салиндро. — Повторите начало.
Чемберлен надел очки для чтения, чтобы лучше видеть и не слишком утомлять глаза.
— «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери, //И через них слепой приходит к вере, // Свидетель может к умершей прийти».
Салиндро бросился к телефону и поспешно набрал один из внесенных в память номеров.
— Крейг? А, Карл! Крейг там? — спросил он. — Да, я знаю, что он занимается письмом, скажи ему, чтобы искал невидимые чернила. Пусть ищет надписи, невидимые невооруженным глазом, что-нибудь, что скрыто под печатным текстом.
Бролен стукнул себя по лбу, сетуя на собственную недогадливость. «Через меня проходят все пути, // Мои слова приоткрывают двери». Все ясно, Ворон действительно спрятал часть текста, записав его невидимыми чернилами.
— Но это бессмысленно, — проворчал Митс, не разобравшись в поступках Ворона. — Я думал, он хочет, чтобы мы стали свидетелями его преступления! Зачем тогда скрывать кусок письма?
— Потому что он не хочет, чтобы за ним охотились идиоты, ему нужны достойные противники, он проверяет нас, хочет знать, чего мы стоим! — ответил Бролен. — Если мы не поймем его, он про нас забудет, перестанет писать нам свои послания, и тогда мы случайно узнаем про очередной труп лишь полгода спустя.
Еще очень долго они вырабатывали план предстоящих действий.
* * *
На первом этаже научно-технической лаборатории полиции Портленда эксперт-криминалист Крейг Нова поднял телефонную трубку. Он бросил взгляд на прямоугольник бумаги, ожидавшей своей очереди под плексигласовым колпаком. Он обожал этот вид исследований. Предметы намного интереснее людей, их можно исследовать любыми доступными способами, анализировать снова и снова, пока не удастся проникнуть во все их тайны. Они не могут оставаться загадочными бесконечно. Всегда существует научный метод, позволяющий достичь желаемого, и в итоге любой предмет раскрывает свои тайны. В самом худшем случае приходится не спать по ночам, окружив себя всевозможными реактивами и наиболее компетентными сотрудниками, иногда — придумать новый вид исследования, чтобы наконец заставить предмет выдать правду, скрывающуюся у него внутри. С людьми все совершенно иначе.
До звонка Ларри Салиндро Крейг сублимировал металлы и металлоиды при помощи паров йода, помогавших выявить типичные следы. Любой отпечаток пальца или ладони должен был проявиться на поверхности бумаги. Однако сейчас он уже знал, что именно ищет, и прежний метод казался ему рискованным. Ему предстояло обнаружить невидимые чернила. Проведя в научно-технической лаборатории более двенадцати лет, Крейг прекрасно знал, насколько изобретательными бывают авторы анонимных посланий. Поскольку не было известно, какие именно чернила использовались в данном случае, лучше было не рисковать. Пары йода могли быстро уничтожить или повредить некоторые виды «чернил», ведь это был метод активного анализа, иными словами, приходилось непосредственно воздействовать на документ реактивом — в противовес пассивным методам, заключающимся в изучении бумаги с помощью бесконтактного наблюдения.
«Аргоновый лазер», — прошептал Крейг, обращаясь к самому себе. Аргоновый лазер заставит проявиться любой текст, не изменяя структуру бумаги, и сохранит письмо в его первозданном виде.
Он поправил комбинезон, специально сделанный таким образом, чтобы не оставлять никаких волокон — натянул перчатки и взялся за письмо. Нова пересек лабораторию и вошел в комнату без окон. Здесь находилось сложное, навороченное оборудование, слабо поблескивавшее в темноте и монотонно жужжавшее своими вентиляторами. Крейг положил документ на стеклянную пластинку, а сам устроился сзади за пультом управления. Он установил длину волны в 500 нанометров и углубился в процесс. Игла света под углом в 45 градусов стала аккуратно скользить по тексту, выявляя невидимые следы.
Жужжание усилилось, и на экране возле пульта управления незамедлительно появились данные. Сине-зеленый луч высветил линии и не заметные невооруженному глазу отметины, сделанные на поверхности бумаги. Лазер в самом деле заставил светиться чернила. Поверх печатного текста появилась сделанная от руки надпись.
Слова были написаны коряво, словно их писал ребенок.
* * *
Наконец телефон зазвонил, Чемберлен снял трубку и включил громкую связь.
— Хорошо видно, Ларри! — произнес гнусавый голос Крейга Новы. — Я прошелся по письму аргоновым лазером с длиной волны в 500 нанометров, то есть сине-зеленым лучом, благодаря чему на бумаге проступил второй текст, написанный поверх первого.
— И что там?
— Не очень понятно, Написано так: «Гиббс, 10-я». Ваш парень — просто псих какой-то, он написал это с помощью рибофлавина, содержащегося в выделениях сальных желез, фактически это подкожный жир! Скорее всего, он провел пустой шариковой ручкой или куском пластика по чьей-то коже, а затем использовал собранный материал как чернила. Его чернильница — человек!