– Приятно, что это тебя так радует, – светским тоном хозяйки салона проговорил Майкл.
– Второе убийство было даже еще более остроумно, чем первое, и, за вычетом самого мига нанесения удара, совершенно безопасно для самого убийцы. В кульминационный момент игры он наклонился якобы для того, чтобы поправить развязавшийся шнурок, выхватил заранее подмененный им колышек с заточенным наконечником, нанес удар через спинку стула – когда действуешь таким орудием, много крови не бывает, – вытер стальной штырь пучком травы и воткнул на место. Вся операция заняла не более трех секунд. Если бы в игре не возник момент, приковавший всеобщее внимание, он бы просто отказался от своего намерения. Поставил бы ночью на место подмененный колышек, и никто ничего не заметил бы. Как сказано в дневнике, он мог позволить себе не торопиться. Конечно, он знал, где будут сидеть Геро и ее муж. Мог он и с большой степенью вероятности предположить, что Майкл окажется где-то неподалеку. С другой стороны, он не мог рассчитывать на обморок Геро, но тут как раз его тактика полностью и восторжествовала. Изначальный план заключался в том, чтобы через несколько часов после убийства незаметно, между делом, привлечь внимание полиции к колышкам, на которых крепится палатка. Близость ее к месту, где сидела Геро, вкупе с мотивом, который у нее был, чтобы избавиться от мужа, должны были подтолкнуть следствие к определенным выводам. Но когда она потеряла сознание, Симс мгновенно придумал новый ход и выкрикнул: «Воды, скорее!» – что в таких обстоятельствах представлялось вполне естественным; влюбленный рыцарь Эванс, рассудил он, сразу бросится за водой, а следствие заподозрит, что он унес с собой оружие. Если же полицейские его остановят, обыщут и ничего не найдут, ну что ж, тогда Симс вернется к первоначальному замыслу. В общем, весь спектакль был разыгран как по нотам. Маниакальная идея и впрямь предельно обострила его ум.
Найджел замолчал. Геро вздрогнула и наклонилась к Майклу. Даже в позднейшей передаче вся эта история вызывала ужас. Она бросила взгляд на Найджела. Чисто научный подход, отстраненное восхищение действиями убийцы страшили ее. В этот момент лицо Найджела казалось ей лишенным человеческих черт, подобным умному механизму, который, будучи отключен от источников питания, отдыхает после дневных трудов. Она встряхнулась. Нельзя, право, думать так о человеке, который спас жизнь ей и Майклу.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – сказала Геро.
– Какой? А-а, о дневнике. Да, это была очень трудная задача. У меня все еще не было бесспорных улик, свидетельствующих, что убийца – Симс. А Армстронга становилось все труднее держать в узде. Я не мог привести аргументов, которые показались бы ему достаточно вескими для задержания Симса. Вот я и попросил взять под стражу вас с Найджелом – это успокоит его, а заодно, естественно, и Симса. Существование дневника было гипотезой; мне предстояло доказать ее. Трудность заключалась в том, что Симс вполне мог решить, что дневник – это роскошь, которую он себе больше не может позволить, и сжег записи. А если нет, то хотя бы постарался понадежнее спрятать их. А дальше дело было так. Мы с Гриффином и юным Стивенсом устроили пожарную тревогу. Это позволило, не вызывая подозрений, удалить Симса и всех остальных из учительской. И дневник таки обнаружился – в его шкафчике. Полминуты, и я понял, что победа одержана. – Голос у Найджела дрогнул. – Бедняга. Никому из нас даже близко не понять, что это такое – быть презираемым всеми, быть отверженным: рак души. А тут еще и психическая болезнь: ощущение, будто от всех остальных тебя отделяет занавес тоньше марли и тверже железа. Взывать к пропасти о том, что похоронен заживо, и знать, что ответа не будет.
– Стало быть, в вас все же есть нечто человеческое, – невольно вырвалось у Геро.
– Это еще как следует?.. – вскинулся Найджел.
– Мне кажется, я понимаю, что она имеет в виду, – сказал Майкл и вроде бы совсем не к месту добавил: – Слушай, а ты всегда держишь пистолет под подушкой? Опасная привычка. Надо бы от нее избавиться.
– Смотрю, тебя вокруг пальца не проведешь, – заметил Найджел. – Только ради бога, никому ничего не говори. Если Армстронг узнает, мне конец. Ему ни за что не понять, как это детектив моего уровня может допустить такой чудовищный ляп – во всеуслышанье, да и еще в присутствии убийцы, объявить, где он держит оружие…
– Какое оружие? – спросила Геро. – Тот самый пистолет, из которого он застрелился?
– Да. Должен сказать, что это весьма огорчило Армстронга. А еще больше он бы был огорчен, узнай, что… наверное, мне лучше все объяснить. Армстронг считает, что Симс обнаружил исчезновение дневника, понял, что тайна перестала быть тайной, и воспользовался моим, как он решил, легкомыслием при хранении огнестрельного оружия, чтобы устроить грандиозный финал. В действительности все не так просто. Я еще не настолько пресытился жизнью, чтобы держать пистолет в доступном для убийцы месте. И Симс не хватился дневника, пока я не сказал ему, что прочитал его записи. Найдя дневник, я положил на его место блокнот того же формата, и у Симса просто не было времени обнаружить подмену. Я вовсе не собирался позволить ему совершить самоубийство, то есть не собирался до тех пор, пока не прочитал дневник. А потом… потом я передумал. Я отдавал себе отчет в том, что имеющихся у нас доказательств недостаточно, чтобы отправить его на виселицу – поместят в Бродмур [21] . А мне меньше всего хотелось бы видеть опасных сумасшедших живыми. Вот я и затеял разговор с Симсом; сказал, что следствие во всем разобралось, упомянул между прочим, где держу пистолет – не под подушкой, сказал я, – и на том покончил. Он еще… хотя нет, вряд ли стоит передавать все подробности нашей беседы. Потом я заговорил со всеми по поводу первого убийства – уже просто ради собственного удовольствия. Мне хотелось доказать, что по ходу забега он мог незамеченным дойти до стога сена и вернуться назад – люблю, признаться, такие представления. Естественно, роль убийцы хотел сыграть я сам. Можете себе представить, насколько я был поражен, когда, не успел я ввести мяч в игру, на моем месте появился Симс. В пистолете оставался один патрон, и впечатление возникло такое, что он собирается выстрелить совсем не в ту сторону, в какую хотелось бы. Я уже готов был броситься к нему, но понял, что не моя жизнь ему нужна, ему нужен триумфальный уход. Наверное, это было опрометчиво с моей стороны, но я полагался на знание его психологии и, к счастью, оказался прав. Случилось то, что случилось, Симс отыграл свою роль и пережил миг славы, и все закончилось.
– Ну что сказать, нервы у тебя крепкие, – резюмировал Майкл.
– Не знаю уж, как и благодарить вас, – мягко проговорила Геро.
– Начать можно со свежезаваренного чая.
Зимний полдень в Лондоне. Сумерки сгущаются стремительно и неслышно, как ходят лифты в тысячах отелей, магазинов и учреждений. Электрический фейерверк – отовсюду подмигивают, бегают, переливаются, сверкают и ослепляют огни, не давая забыть о многообразных благах цивилизации, утверждая преимущества именно этого жилья и успех именно той актрисы, а несколько звезд, безрассудно мелькнувших на небосклоне, кажется, намеренно уклоняются от соперничества и уходят куда-то на высоту. Улицы полны детворы, тут и там мелькают коричневые бумажные пакеты, что свидетельствует о приближении Рождества. Магазинные витрины ломятся от всевозможных безделиц столь неприличного вида, что принять их может, наверное, лишь общее праздничное благодушие, – календари на любой дурной вкус и любую степень внутреннего отторжения, хромированные щипцы для обрезания сигар, наборы зубочисток из слоновой кости, непонятного назначения предметы из модной кожи, светящиеся и, возможно, просвещающие книжицы, искусственные украшения и синтетическая еда – в общем, оргия китча. Люди и деньги перемещаются с лихорадочной быстротой. Даже машины несутся по главным магистралям с особенным шумом и скоростью, так, словно весь город отчаянно вылетает на финишный круг дистанции.