«Много лет назад, еще до нашего отъезда в Израиль, мы жили в Хлебном переулке. Однажды на Новый год к нам пришли в гости Гридманы. Родители, извините, особого впечатления на меня не произвели, а вот их дочь просто ошарашила. Она прожгла меня тогда примерно таким же взглядом и строго продекламировала: «Гой еси, добрый молодец?»
Признаться, я так растерялся, что не нашелся, чем ей ответить. Ну, просто наповал. Как сегодня».
– Тогда Моше еще не знал, – не упустила случая вставить свое слово Софья Львовна, – что это обращение имеет двоякий смысл. Нынешние литературные критики приписывают ему только восторженное приветствие в русских народных сказках, умалчивая о другой, более значимой форме.
Старшая представительница Гридманов обвела присутствующих суровым взглядом, оценивая, известно ли еще кому-то об этом, и произнесла:
– Гой ли ты, добрый молодец? Так когда-то звучал этот вопрос.
Властные черты и манеры Софьи Львовны возымели свое действие. В большом доме воцарилась тишина. Только Моше, прижав к тщедушной груди одну из подушек с дивана, заискивающе спросил:
– Может, апельсинового соку?
Он быстро вскочил и жестом предложил всем следовать к столу, где заботливая Майя и жены ее сыновей уже приготовили легкое угощение. Сам собой разговор перескочил на иную, более легкую тему. Все еще путались в именах новых знакомых и подшучивали над этим, особенно дети. У Моше были одни сыновья и внуки, поэтому он с восторгом смотрел на Ниночку, уделяя ей особое внимание. Софья Львовна несколько раз ревниво одергивала старика, чтобы он не баловал ее внучку, но тот лишь посмеивался. Было заметно, что ему так и не удалось в жизни понянчиться с девочками, и теперь он хотел наверстать упущенное. Жены двух сыновей по-русски не говорили. Они то и дело незаметно дергали своих мужей, чтобы те перевели им ту или иную фразу. Трое мальчишек за столом с любопытством поглядывали на Варю и о чем-то переговаривались шепотом. Лидия Натановна быстро нашла общий язык с хозяйкой и незаметно занималась привычным делом, словно всегда жила в этом доме.
Вскоре взрослые пришли к единому мнению, что молодежь лучше отправить на прогулку, а оставшиеся будут готовить праздничный стол. Правда, внуки Моше застеснялись и решили остаться, чтобы посмотреть какой-то фильм, а русские девочки в сопровождении Ури и Леви отправились к морю. Заботливая Лидия Натановна быстро отыскала в чемодане их купальники, а Майя предложила полотенца.
Теплый вечер и близость моря сразу создали атмосферу праздника для приезжих. Неторопливые движения и незнакомая речь прохожих говорили, что они в другом мире. Толчея и постоянная суета московских улиц и метро совсем не походили на размеренный и, казалось, даже ленивый ритм здешней жизни. Девочкам вспомнилось, как заполнена и разукрашена предновогодняя столица. На несколько последних дней уходящего года все население страны превращается в толпы возбужденных покупателей, которые стаями рыщут по многочисленным магазинам, наполняя свои бездонные сумки и рюкзаки. Что говорить о снеге, нарядных елках в витринах и тревожном чувстве ожидания праздника, охватывающих каждого жителя России.
Наверное, и в Израиле ощущение праздника существовало тоже, но непривычный глаз приезжего его не замечал. Никто не торопился с большой елкой домой, втискиваясь с пышной лесной красавицей в автобус, а пассажиры не уплотнялись понимающе, помогая заботливому мужчине непременно успеть домой, чтобы ее еще и нарядить. Тут все было по-другому. Возможно, русские эмигранты, не так давно осевшие на новой Родине, еще праздновали православный Новый год, но это был какой-нибудь междусобойчик. Две недели готовиться к празднику и потом десять дней гулять могут только в России.
– Варь, а почему так называется город? – неожиданно спросила Ниночка.
– Хайфа, – на гладком лбу воспитательницы появилась маленькая морщинка. – Точно не помню. Это арабское женское имя. Означает что-то вроде красивой девушки.
Варя вопросительно взглянула на сопровождающих, но те только пожали плечами. Жить и работать в городе одно, а интересоваться его историей или корнями – совсем иное. Зачастую население портовых городов и на пляжах-то бывает редко. Разве что, молодежь. У них много энергии и еще мало забот, но постепенно все проходит.
– Значит, это арабский город? – не унималась Ниночка.
– На этой земле так все перемешано, – покачала головой Варя, – что претендентов всегда будет много. Скорее всего, первыми были кочевники и торговые люди. Шумеры и египтяне активно торговали, и по этим местам издревле проходили самые удобные пути. А где деньги, там всегда война. Отобрать проще, чем вырастить или сделать самому.
– Варь, – снизу вверх посмотрела на свою наставницу малышка, – ты хочешь стать профессором?
– Нет, в профессоры меня не возьмут, – улыбнулась девушка.
– Почему?
– Я не закончила институт, не ездила в поле на практику, не писала научные труды, не делала доклады на конференциях и прочее, и прочее. И сразу скажу, почему. Я не создана для такой работы. Я другая.
– Ты иногда становишься злой, – отвернулась девочка.
– Извини, дружок. Просто сама не раз думала об этом, но каждый раз признавалась себе, что наука не для меня.
– Это из-за теней, которых ты видишь?
– Ах ты хитрюга! – Варя подхватила малышку и закружилась с ней быстро-быстро. – Все выпытываешь, выпытываешь.
Постепенно мир в их сознании стал расплываться в неясных очертаниях, и «подружки» остановились, обнявшись, ожидая, когда головокружение пройдет. Оба Шимана застыли рядом, с улыбкой разглядывая гостей. Тут только приезжие могли так беззаботно проявлять эмоции на улице, местные жители обычно лишь дома или на празднике позволяли себе веселиться, как дети. Постоянное напряжение между живущими в одной стране иудеями и арабами выливалось в наличие бетонных заборов с колючей проволокой, вооруженных солдат на улицах и постоянные проверки с металлодетекторами на входе магазинов и кафе.
– Вы как сестры, – решился первым нарушить молчание Ури.
Варя скромно улыбнулась в ответ, а Ниночка даже пошутила, сделав шаг вперед:
– Только, если я буду старшей!
Мимо прошла группа молодых ребят и девушек в военной форме. Если бы не огромные, не по росту автоматы, которые у некоторых едва не волочились по тротуару, их можно было бы принять за компанию, собравшуюся на пикник. Каждый нес на спине огромный мешок защитного цвета. Заметив удивление на лицах гостей, Ури пояснил:
– У нас все проходят военную службу, и никто из них не расстается с оружием. Даже если, как эти, едут в отпуск.
– Новый год с винтовкой? – карие глаза малышки округлились.
Она с сожалением смотрела вслед худенькой девушке в форме, которая едва поспевала за остальными сослуживцами, придерживая одной рукой автомат за спиной, а другой волоча огромный мешок.
– Там что, бомбы? – она, недоумевая, повернулась к Ури.