— На следующей неделе мы здесь уже не увидимся, — сказал я. — Сегодня моя последняя лекция.
Заметив, что на твоем лице мелькнуло разочарование, я был тронут.
Ты открыла рот, чтобы что-то сказать, но остановилась, а я просто ждал, получая наслаждение от этого ожидания. Я мог бы сам это предложить, однако предпочел услышать это от тебя.
— Может, мы могли бы сходить куда-нибудь вместе? — спросила ты.
Я задумался, как будто эта мысль не приходила мне в голову.
— Как насчет того, чтобы как-нибудь пообедать? В городе открылся новый французский ресторан — можно было бы опробовать его на выходные. Вы как?
Твой нескрываемый восторг был обворожителен. Я подумал о Марии и о том, с какой холодной индифферентностью она относилась ко всему: ничем ее не удивить, все в жизни ей наскучило. Раньше я не думал, что все дело в возрасте, но когда я увидел детскую радость на твоем лице при мысли об обеде в элегантном ресторане, то понял, что поступил правильно, найдя себе кого-то помоложе. Кого-то не настолько искушенного. Разумеется, я не считал тебя невинным младенцем, но ты, по крайней мере, еще не стала циничной и недоверчивой.
Я зашел за тобой в общежитие, игнорируя любопытные взгляды других студентов, проходивших мимо твоей двери, и был очень доволен, когда ты вышла ко мне в элегантном черном платье и плотных черных колготках на длинных стройных ногах.
Когда я открыл для тебя дверцу машины, ты вздрогнула от изумления.
— Я к такому могу привыкнуть.
— Ты выглядишь потрясающе, Дженнифер, — сказал я, и ты рассмеялась.
— Никто и никогда не называет меня Дженнифер.
— Но ты не возражаешь?
— Нет. Думаю, нет. Просто звучит забавно.
Ресторан не стоил тех восторженных отзывов, которые я о нем читал, но для тебя, похоже, это не имело значения. Ты заказала цыпленка с жареным картофелем, и я не удержался от комментария по поводу твоего выбора.
— Редко встретишь женщину, которая не переживает относительно того, чтобы поправиться.
Я улыбнулся, чтобы показать, что отношусь к этому без предубеждений.
— Я не сижу на диете, — сказала ты. — Жизнь слишком коротка.
Однако, съев густой соус на цыпленке, картошку ты все-таки оставила. Когда официант принес меню с десертами, я отослал его.
— Просто кофе, пожалуйста.
Я заметил твое разочарование, но все эти жирные пудинги были тебе явно ни к чему.
— Что будешь делать после окончания учебы? — спросил я.
Ты вздохнула.
— Еще не знаю. Когда-нибудь я хотела бы открыть свою галерею, но пока мне нужно просто найти работу.
— В качестве художницы?
— Если бы это было так просто! Я в основном-то скульптор и буду пытаться продать то, что делаю, но это означает, что нужно будет браться за любую работу, например заниматься отделкой баров или работать на полку, чтобы оплачивать счета. А закончится это тем, что, наверное, придется вернуться к матери.
— А вы с ней ладите?
Ты наморщила нос, как это часто делают дети.
— Не совсем. Мать очень близка с моей сестрой, а со мной практически никогда один на один не остается. Это она виновата в том, что отец ушел от нас, даже не попрощавшись.
Я налил нам еще по бокалу вина.
— И что она сделала?
— Просто выбросила его на улицу. Мне она сказала, что ей очень жаль, но ей тоже нужно жить своей жизнью, а так продолжаться больше не может. А после этого она даже отказывалась об этом говорить. Думаю, это самый эгоистичный поступок, с каким мне приходилось сталкиваться.
Я увидел боль в твоих глазах и, протянув руку через стол, положил ее на твою ладонь.
— Ты хочешь еще раз написать отцу?
Ты неистово замотала головой.
— В своем письме он совершенно ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я оставила его в покое. Не знаю, что конкретно сделала мама, но это было достаточно плохо для него, чтобы больше не желать видеть никого из нас.
Наши пальцы осторожно сплелись, и я начал поглаживать гладкую кожу в ямочке между твоим большим пальцем и указательным.
— Как бы нам ни было жаль, — сказал я, — но родителей не выбирают.
— А у вас с родителями хорошие отношения?
— Они умерли.
Я повторял эту ложь так часто, что уже почти начал верить в нее. Впрочем, это могло быть и правдой — откуда мне было знать? После того как я уехал на юг, я ни разу не оставлял им своего нового адреса и очень сомневаюсь, что у них пропал сон после моего отъезда из дому.
— Простите.
Ты сжала мою руку, и в твоих глазах блеснула искра сочувствия.
Я почувствовал возбуждение и уставился в стол.
— Это было уже давно.
— Выходит, у нас с вами есть кое-что общее, — сказала ты и смело улыбнулась мне, показывая, что понимаешь меня, как ты тогда думала. — Нам обоим не хватает наших отцов.
Было неясно, преднамеренна ли с твоей стороны эта двусмысленность, — ты ошибалась в обоих случаях, — но я дал понять, что ты действуешь правильно в отношении меня.
— Забудь его, Дженнифер, — сказал я. — Ты не заслуживаешь такого отношения к себе. Тебе лучше поставить на нем крест.
Ты кивнула, но я видел, что ты мне не поверила. Тогда не поверила, по крайней мере.
Ты ожидала, что я провожу тебя до комнаты, но у меня не было ни малейшего желания сидеть в общежитии и пить дешевый кофе из дешевых кружек. Я мог бы повести тебя к себе, но там до сих пор оставались вещи Марии, вдобавок я знал, что ты откажешься. К тому же тут все было по-другому. Я не хотел просто разово переспать с тобой. Я хотел тебя.
Поэтому я проводил тебя до дверей.
— Оказывается, рыцари еще не окончательно перевелись, — пошутила ты.
Я галантно отвесил полупоклон, а когда ты рассмеялась, вдруг почувствовал абсурдное удовольствие оттого, что доставил тебе эту радость.
— Я никогда раньше никуда не ходила с настоящим джентльменом.
— Что ж, — сказал я и, взяв твою руку, на мгновение прижал ее к своим губам, — мы должны сделать так, чтобы это вошло у тебя в привычку.
Ты вспыхнула и прикусила губу. А потом слегка приподняла подбородок, приготовившись к тому, что сейчас я тебя поцелую.
— Спокойной ночи, — сказал я.
Я развернулся и пошел к машине, ни разу не обернувшись. Ты уже хотела меня — это было очевидно, — но все-таки ты хотела меня еще недостаточно.
23
Рей был ошарашен полным отсутствием у Дженны Грей каких-либо эмоций. Не было ни криков возмущения, ни яростного отрицания, ни порывов раскаяния. Пока Кейт производила арест, он внимательно следил за лицом этой женщины, но все, что ему удалось на нем заметить, было лишь слабым проблеском чего-то, очень похожего на облегчение. Его не оставляло ощущение странного дискомфорта, как будто земля уходит из-под ног. Дженна Грей была совсем не тем человеком, которого он ожидал увидеть после года поисков убийцы Джейкоба.