«3.12.41 г. Я вышла из ямы, чтобы набрать чистого снега. Стала сгребать его в ведерко. Вдруг на меня сзади кто-то набросился. Я обернулась и увидела рыжего немца. Он снял с меня одеяло и отцовские валенки. Тут же в центре одеяла прорезал ножом отверстие и просунул туда голову. Валенки взял под мышку и пошел в сторону дома…»
«8.12.41 г. Немцы выбиты из поселка. Мы вышли из ямы. Наш дом, стоящий на окраине Крюкова, был разграблен за неделю — немцы похозяйничали крепко…
Мебель всю сожгли. Привезли на грузовике хлеб. Мама отправила меня за пайком. Выдавали бесплатно по 300 граммов ржаного хлеба, 25 граммов подсолнечного масла и 25 граммов конфет-леденцов «Рябинка». По всему поселку валяются трупы наших и врагов…»
«Как же так, 8 декабря Рудины, значит, были живы, — размышляла Мария Александровна. — Кто же их убил? Говорят, немцы, а может, 122 мародеры? Могли появляться после восьмого только неприятельские разведчики для выяснения обстановки».
Муж разделял догадки своей супруги и просил не горевать:
— От переживаний кровь запекается!
— Согласна с тобой, что гадать, Федя, теперь их не вернешь, — согласилась жена. Скоро пришла весточка от Лиды. Она сообщила, что отправляется на фронт, но в качестве кого и куда — ни слова.
Ветераны говорят, на войне юность взрослеет быстро. Война — это несчастье в увеличенном масштабе. Всё видится крупнее и яснее. Лида это поняла с первых общений с фронтовиками, в том числе и с теми, кто участвовал в гражданских сшибках двадцатых годов, ветеранами войн, которые обучали её на кратковременных курсах.
Один из преподавателей, старый чекист, на одной из лекций заметил, что процесс обучения проходит не только для того, чтобы слушатели четче представляли фронт своей деятельности, а скорее для безопасности секретоносителей. Посылать людей на войну необученными бойцами — значит подставлять их обстоятельствам и даже предавать своих учеников. Война на таких неучей охоча.
Поэтому Лида постигала все азы секретного делопроизводства, которые ей должны будут встретиться в боевых условиях. Два курса института, сносное знание немецкого языка, умение достаточно быстро ловить четырьмя пальцами клавиатуру печатной машинки помогали ей в учебе. И вот занятия завершены. Лубянка направила её в одно из соединений Западного фронта, в состав которого входила теперь уже легендарная 16-я армия, руководимая К.К. Рокоссовским, о котором ходили легенды, стянутые обручем правдивости, о том, что этот генерал жалеет жизнь простого солдата не в пример другим командирам высокого ранга. Это потом о нем скажут, что Рокоссовский — Суворов Великой Отечественной войны.
В августе 1937 года его репрессируют по подлому доносу. Командира 5-го кавалерийского корпуса, стоящего в Пскове, надуманно обвинили в связях с польской и японской разведками. Его вызвали в Ленинград якобы на совещание командного состава и по пути в северную столицу арестовали в купе. Он достойно перенес более чем двухлетнее следственное заточение. Его пытали, выбили передние четыре зуба. Молотком стучали по пальцам ног, сломали ребра, но он ничего не подписал, не стал лжесвидетельствовать ни против себя, ни против других. В 1939 году его дважды выводили на расстрел. Стреляли холостыми…
В 1940 году Рокоссовский был реабилитирован и восстановлен в Красной Армии. После такого жеста милосердия маршал до конца жизни носил в кармане пистолет. Однажды его спросила дочь Ариадна, зачем он таскает с собой оружие? Рокоссовский не задумываясь, ответил:
— Если за мной придут ещё раз, я им живым уже не сдамся.
В начале Московской битвы основные силы 16-й армии Рокоссовского попали в Вяземский «котел». Окруженные немецкой броней наши воины сражались отчаянно. Однако управление 16-й армии, передав войска 19-й армии, успело выйти из окружения. Пришлось собирать «новую 16-ю армию», в которую попали перехваченные войска на марше: отдельный курсантский полк, созданный на базе Московского пехотного училища им. Верховного Совета РСФСР, 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И.В. Панфилова и 3-й кавалерийский корпус генерал-майора Л.М. Доватора. Вскоре под Москвой была восстановлена сплошная линия обороны. Завязались упорные бои.
И вот после всех этих суровых испытаний, когда в середине 50-х в период развенчания культа Сталина на одном из банкетов изрядно подвыпивший Никита Хрущев подошел к маршалу и попросил написать пасквиль на Верховного Главнокомандующего, Рокоссовский свысока посмотрел на низкорослого, новоиспеченного вождя и тут же в непривычной для него жесткой манере ответил:
— Сталин для меня святой.
Взбеленился партийный босс и на следующий же день без всяких объявлений и объяснений снял великого полководца войны Маршала Советского Союза, дважды Героя Советского Союза К.К. Рокоссовского с должности заместителя министра обороны СССР. Его кабинет занял генерал Москаленко, участвовавший в захвате и расстреле Берии. Константина Константиновича даже не пустили в кабинет забрать личные вещи. Разве это не дикость, насаждаемая партийным волюнтаристом?!
Ну, это всего лишь небольшое отступление, обстоятельств которых не дано было знать Лидии Федоровне Ваниной в то время. Многих их даже не было в природе, их родит другое время и другие люди.
* * *
Не успела Лида Ванина попасть в родные края, 16-я армия погнала противника на запад.
Хотя со временем она прочтет в мемуарах, писанных 5 марта 1948 года ее бывшим командующим, оценку тех событий в родных краях:
«В связи с прорывом обороны на участке 30-й армии и отхода частей 5-ой армии, войска 16-ой армии, сражаясь за каждый метр, в жестоких боях были оттеснены к Москве на рубеже: севернее Красная Поляна, Крюково, Истра, и на этом рубеже в жестоких боях окончательно остановили немецкое наступление, а затем перейдя в общее контрнаступление, совместно с другими армиями, проводимое по замыслу товарища Сталина, враг был разбит и отброшен далеко от Москвы».
Зима 1941–1942 годов показала, что немца можно бить и крепко бить, если продуманно к этому подойти. Ставка ВГК подошла творчески для того, чтобы навсегда отогнать от столицы фашистский «Тайфун» и в конце концов развеять его агрессивную мощь и силу. И опять это сделал Рокоссовский, только на территории Белоруссии в ходе блестяще проведенной операции «Багратион», где окончательно добил «тайфунников».
Это он послал в Москву на «парад», а точнее, на прогон по улицам столицы остатки разгромленной им группы армий «Центр», поставив точку на мечте Гитлера «Тайфуном» разметать, снести с лица земли российскую и советскую столицу.
В особом отделе НКВД молодую секретаря-машинистку Лидию Федоровну Ванину оперативники встретили уважительно. Начальник отдела майор Сергеев Павел Федотович собрал по этому случаю личный состав и представил новую сотрудницу. Отдел был боевой. В его арсенале имелись и разоблачения шпионов, и активно работающая зафронтовая агентура, и даже наклевывалась одна серьезная радиоигра. Сброшенная на парашютах тройка агентов Абвера была «достойно» встречена военными контрразведчиками. Правда, двое предателей застрелились, когда почувствовали, что попались в засаду. Пойманный же связист изъявил желание сотрудничать с органами госбезопасности.