— Вот там и найдешь нож. Давай собирайся, времени мало — нам еще надо выпить.
Я беру свою куртку, сую в карман зубную щетку, смотрю на бритву и колеблюсь, потом вспоминаю про полицию и решаю ее не брать, открываю на кухне холодильник и выгребаю оттуда все консервы, которые там есть, нахожу консервированных крабов, еще какие-то дары моря, распихиваю все это по карманам, и мы идем на вокзал. В общем, все эти истории из жизни, которые я могу вспомнить и пересказать, сводятся у меня к нескольким таким архетипическим вариантам, где обязательно кто-нибудь припирается на вокзал. Сначала я думал, что это как-то связано непосредственно с моими перемещениями с места на место, но потом понял, что, по существу, дело тут скорее в поиске некоего универсального коммуникативного центра, каким, несомненно, является любой вокзал, в потребности в каком-то человечном по своей природе месте, попадая куда граждане расслабляются и у них исчезает их социальная активность и агрессия, чем-то таким вокзал и является, он берет на себя функции какого-то такого чистилища, ведь где еще, как не на вокзале, можно, скажем, на выходные затариться алкоголем? Больше нигде. Разве что на автозаправке…
И уже в восьмом часу утра мы находим наш экспресс, Будапешт-Париж, и я помню, что главное — это не проскочить и вовремя с этого поезда слезть, хоть я на самом деле в него еще и не садился. Мы идем по перрону, выискиваем мой второй класс, находим что-то соответствующее, друзья начинают со мной прощаться, и состояние у них такое, что даже контролер, хоть это не его собачье дело, не выдерживает и спрашивает меня — вы что, действительно едете? Ну еще бы, говорю я ему, ищу в подтверждение свой билет, достаю из карманов консервированных крабов, даю на минуту контролеру их подержать, достаю билет, зажимаю его в зубах и, забрав крабов, захожу, если это можно так назвать, в свой второй класс, нахожу там свободное место и сразу же засыпаю. Ровно через полчаса я проснусь и окажусь с глазу на глаз с кошмарным похмельно-депрессивным синдромом, но пока что мне хорошо и уютно, и консервированные крабы в металлических банках мягко всплескивают хвостами и взбалтывают клешнями теплый маслянистый соус…
В Линце я должен был выступить на открытии фестиваля и на следующий день благополучно вернуться домой. Я вывалился на перрон и пошел искать коммуникации. Вокзал был пуст, все магазинчики и лавочки закрыты, это не входило в мои планы, меня сушило и плющило, и с этим надо было что-то делать. Ну хорошо, надо найти оргкомитет и попросить у них какой-нибудь минералки или каких-нибудь таблеток от головной боли, сказать им, что у меня морская болезнь, что меня укачало в парижском экспрессе, понимаете, я себя в дороге неуверенно чувствую, голова трещит, почки тоже почему-то ноют, ужасная, знаете, дорога, ужасный экспресс, ну, вы понимаете, просто рефрижератор какой-то, представляете, они это называют парижским экспрессом, в этих поездах всегда на всем экономят, никакого сервиса, но ничего, до выступления я отойду, все будет хорошо, вот пару часов отлежусь в теплой ванне, у вас тут есть теплая ванна? приму какие-нибудь таблетки от аллергии, кстати, где тут можно взять пива? что? нет, это на вечер, я понимаю — у вас тут большой музыкальный фестиваль, кстати, нож у вас есть? я тут в баре, в этом самом экспрессе, прикупил несколько банок консервированных крабов, люблю, знаете ли, на завтрак сожрать банку-другую этих дохлых морских тварей, ну так что — есть нож? Или хотя бы бритва. Но не электрическая.
…долго искал оргкомитет. Во-первых, ноги меня не слушались и шлось мне очень тяжело. Во-вторых, воспользоваться услугами, скажем, трамвая, я не мог, потому что словосочетание «общественный транспорт» вызывало у меня спазмы. В-третьих, я не знал, куда мне надо ехать, поэтому просто пошел в направлении центра. Линц городок небольшой, так что от вокзала до центра идти всего минут двадцать, ну, учитывая условия, которые они мне создали, — сорок пять, но я таки дошел, чем, видимо, немало удивил всех тех демонов, которые летели за мной от самой Вены, густо посыпая мою голову печалью и скорбью. Оргкомитет находился на центральной площади, в офисе сновали несколько юных женщин, за ними виднелся бар, маленькая встроенная кухня с микроволновой печкой, а в уголке стоял целый ящик минеральной воды. Я понял, что демоны отступили, но не знал, надолго ли.
Мне быстро и без лишних вопросов выдали программку, кучу рекламных буклетов, ключ от моего номера в отеле «Ратуша» и бутылку минеральной воды. До вечера, говорят мне, не опаздывайте, должно быть много людей, интеллектуалов, работников муниципалитета, туристов, туристы специально приезжают ежегодно на открытие нашего фестиваля, надеемся, вам тоже понравится, отдыхайте, можете прогуляться по городу, но пожалуйста — не опаздывайте, повторяют они. Нож дать мне отказались.
И вот я с огромными моральными трудностями и в полном изнеможении, допивая по дороге свою воду, нахожу отель и быстро в него поселяюсь. И начинается самое плохое, что могло начаться, — ванны в номере нет. Есть, правда, душ, но я даже представить себе сейчас не могу, что с ним делать. У меня целых пять часов, чтобы с готовностью встретить все муки и испытания из тех, что посылает нам обычно провидение, похоже, демоны уже умостились на крытом стеклом балконе и со злорадством наблюдают, как меня тут колбасит — в тихом городке, на пятом этаже центрального муниципального отеля, в первом часу дня, в куртке и кроссовках под теплым ватным одеялом. Выкручивая и надламывая тебя, вытаскивают из тебя все то хорошее, что в тебе было, если оно и вправду было, пронизывая тебя тысячами острых ледяных шурупов, ввинчивающихся в твое сознание, заставляя его вздыматься над крышами и деревьями и потом резко падать, больно ударяясь лопатками о паркет, жизнь все равно остается все время где-то рядом, так что все махинации с собственным сознанием, которые кажутся вблизи весомыми и существенными, на самом деле забываются очень быстро, и всегда вовремя, то есть именно тогда, когда их срок проходит. Надо просто продержаться какое-то время в плохом состоянии, а потом начнется светлая полоса, сегодня в шесть выступление, после этого на площади будет большой концерт, где выступит Баланеску-квартет во главе с самим стариком Баланеску, который тоже сюда приперся, вернее, это я сюда приперся, а старика Баланеску тут ждут, вон и на буклете его морду поместили, и в оргкомитете о нем упоминали, и ванна у него скорее всего есть, современный мир раздирают ужасные противоречия, эти буржуи бросают, как наживку, пару-тройку льгот и послаблений со своего стола вот таким чувакам, приезжающим на их прибабахнутые фестивали, бросают, будто оправдывая в чьих-то глазах весь этот беспредел, который называется гражданским обществом, и только не надо говорить про государственные субсидии и необлагание налогом, все это огромный идеологический болт, предложенный теневыми инженерами нашей цивилизации, и надо быть последним недоумком, чтобы действительно принимать все это на веру и пробовать играть по их правилам, меня на такие штуки не разведешь, думаю я, завернувшись в свое ватное одеяло, нет, чуваки, нет, наебывайте вашего Баланеску вместе с его квартетом, а я слишком ленивый, чтобы противостоять вам, вот я себе долежу до шести вечера, посещу ваше открытие, получу свою пайку культурной программы, и только вы меня тут и видели — продолжаю я возмущенно говорить, с чем и засыпаю.