– Доброе утро, Норет, – произнес тот, что был меньше ростом. – Вы намного опередили нас. А ведь мы рассчитывали выехать вместе с вами.
Он сидел на поистине великолепной кобыле. Его одежда очень походила на ту, которой только что обзавелась Маевен, – кольчуга, маленький шлем-барбют и все прочее. Разница заключалась лишь в том, что на этом мужчине вся одежда выглядела опрятнее и богаче. Невероятно, но Маевен узнала его! Последний раз она видела эти резкие суровые черты у глядящего через плечо герцога Кернсбургского, написанного маслом на холсте.
Девочка испытала сильное, почти физически ощутимое потрясение, словно прикоснулась к обнаженному проводу и ее дернуло током. До этой минуты она по-настоящему не осознавала, что ее действительно забросили на двести лет в прошлое. Но рядом с ней находился живой человек, изо рта у него при дыхании и разговоре валил пар; человек, который, как она доподлинно знала, скончался давным-давно. Значит, все это происходит с ней на самом деле – вот ужас-то! Маевен растерянно посмотрела на более высокого всадника, пытаясь вспомнить, не знакомо ли ей и его лицо. Тот оказался совершенно юн и застенчив – зрелость только ждала его впереди. Одежда – а одет парень тоже был очень опрятно – сидела на нем так, будто это его лучший наряд, а он привык носить что-то куда более потрепанное. Лошадь его смотрела хмуро и неприветливо.
Нет, он был ей совершенно незнаком, но облегчение, которое испытала Маевен, сменилось самой настоящей тревогой, когда этот, молодой, улыбнулся ей. Причем по-дружески, немного смущенно, так, как будто знал ее очень хорошо. А она и понятия не имела, кто он такой. «О великий Единый! – воскликнула про себя она. – Ну почему же Венд не предупредил меня об этих людях?»
Она оглянулась на Венда. Тот смиренно ждал возле путеводного камня. От невеселых размышлений Маевен отвлек мужчина с резкими чертами лица.
– Как видите, – сказал он, – Митт и я прибыли, чтобы стать вашими спутниками на Королевском пути.
Маевен снова ощутила глубокую растерянность. Он проговорил эти слова настолько саркастически! Это была как раз та интонация, с которой должен разговаривать подобный человек. Она почувствовала себя так, будто ей пять лет. Впрочем, ее замешательство было вызвано не только этим. Маевен внезапно осознала, что понятия не имеет, в какое время ее занесло. Смутно девочка все же догадывалась, что ее швырнули на место этой женщины (как ее звали? Ах да, Норет), когда та находилась где-то на полпути к Кернсбургу. Но, судя по словам этого человека, она, скорее всего, угодила в самое начало поездки Норет с Севера. И это еще сильнее встревожило ее – вдобавок ко всем остальным бедам. Впрочем, среди множества неприятных мыслей выделялась одна: если Канкредин так быстро добрался до Норет, то много ли времени потребуется ему, чтобы разделаться с ней? А рядом с этой мыслью мелькала вторая, несколько более обыденная, но все же тревожная. Этот дядька на прекрасной кобыле не может стать герцогом Кернсбургским раньше, чем через несколько лет после воцарения Амила Великого. Если она теперь Норет и только-только отправилась в поездку, то Амил Великий в это время где-то в Дейлмарке и, возможно, даже не догадывается, что ему предстоит стать королем. Значит, этот тип пока что никак не мог быть герцогом Кернсбургским. И она понятия не имела, как его называть. Но по крайней мере, ей уже известно, что младшего зовут Миттом.
Она слегка улыбнулась Митту и попыталась величественно кивнуть его старшему спутнику. Тот ответил исполненным иронии поклоном и, приподняв одну бровь, взглянул на Венда. Ну да, как же иначе: он из тех, кто умеет шевелить одной бровью так, чтобы вторая оставалась совершенно неподвижной.
– Меня зовут Венд, – кротко ответил юноша, – и я тоже сопровождаю леди.
– Что ж, что ж… выходит, нас трое, – промолвил будущий герцог. – И сколько еще народу мы ожидаем?
Маевен не могла ничего ответить, так как, естественно, имела обо всем происходящем весьма смутное представление. И кто знает, чего от нее здесь ждут? Девочка просто сидела на присвоенной лошади и надеялась, что у Венда хватит порядочности хотя бы намекнуть ей.
Но Венд молчал. Все ждали. Застоявшиеся лошади волновались, а розовый свет зари тем временем сменился утренней серостью. Туман хоть и начал рассеиваться, но все еще оставался слишком густым, чтобы можно было рассмотреть детали пейзажа, которые бы подсказали Маевен, где они находятся. Она начала ощущать себя полной дурой. Наверно, так должны чувствовать себя хозяева, к которым не пришел ни один из ожидавшихся гостей.
Будущий герцог Кернсбургский, очевидно, думал о том же.
– Что-то многолюдных толп ваших последователей пока не видно, – заметил он.
Похоже, что Митта эти слова изрядно встревожили.
– Навис! – протестующе воскликнул он.
«Навис! – с великим облегчением повторила про себя Маевен. – А может быть, я должна называть его „ваше сиятельство“? Нет, это глупо».
– Предлагаю подождать, пока не станет совсем светло, а потом, что бы там ни было, трогаться в путь, – сказал Навис.
Это прозвучало скорее как решение, нежели предложение, будто Навис руководил всей экспедицией. Однако Маевен испытала благодарность за то, что хоть кто-то принял решение.
– Да, – ответила она, – правильно.
Это были первые слова, которые девочка произнесла в присутствии Нависа и Митта. Она заметила, что последний с озадаченным видом взглянул на нее, как будто ее голос, или акцент, или что-то еще оказалось не таким, каким он ожидал, и с негодованием посмотрела на Венда. Маевен была настолько сердита, что, пожалуй, могла бы треснуть по его такому безмятежному, серьезному и красивому лицу. Он обманом втянул ее в это дело, а теперь даже не хочет ничем помочь! Если кто-нибудь из этой пары поймет, что она не Норет, виноват в этом будет только он. Значит, так ему и надо!
К счастью, – похоже, что на самом деле к счастью, – Митт отвлекся: послышалось чье-то приближение, вернее, стук и негромкий гул, доносившийся снизу, из расступавшегося прямо на глазах тумана. Такие звуки могла бы производить целая толпа. Все обернулись на шум. Первым из тумана показался лопоухий, несчастный с виду мул. Пятно за ним превратилось в повозку, покрытую округлым парусиновым тентом. И повозка, и тент были выкрашены в спокойный темно-зеленый цвет. Бородатый мужчина, управлявший повозкой, тоже казался безмятежно-спокойным, под стать своему экипажу. Когда фургон накренился, въезжая на поляну возле путеводного камня, незнакомец поднял глаза и натянул вожжи с таким видом, как будто никак не ожидал встретить здесь хоть кого-нибудь. Маевен прочла имя, написанное на боку повозки крупными золотыми буквами: Хестеван-менестрель. Теперь это стало по-настоящему интересно. Ее мысли перенеслись к генеалогическому древу, нарисованному папой. А что, если это один из ее собственных предков? Ведь она и понятия не имела, что двести лет назад менестрели все еще бродили по стране.
– Вот это настоящий сюрприз, Хестеван! – воскликнул Навис. – Неужели Норет и тебя вдохновила на поход?