Возвратившись в часть, Накаидзе в первые дни службы был тише воды и ниже травы. Внутренний страх связал шпиону язык. Сослуживцы не узнавали «своего» старшину, который раньше не чурался компаний и не лез за словом в карман. Теперь же, после вербовки, ему казалось, что они догадывались о его двойной жизни и ждали случая, чтобы схватить за руку. Прошел месяца, а Накаидзе все не решался связаться с Гией. Страх продолжал удерживать его от действий по сбору информации в интересах спецслужб Грузии.
Летело время. Прохладную весну сменило жаркое лето, а в жизни старшины Накаидзе ничего не менялось. Она шла своим чередом. Особист — сотрудник военной контрразведки, периодически появлявшийся в батальоне, в разговорах с ним дальше обсуждения общих вопросов о положении дел в подразделении, сохранности оружия и боеприпасов не шел. Шпион приободрился и, посчитав, что прежние его страхи были излишними, взялся за выполнение разведывательного задания Гии.
На деле оказалось не все так просто. Как выяснилось, в должности старшины на шпионской ниве трудно было разгуляться. Известные Накаидзе по службе сведения мало интересовали Гию. Попытки шпиона подсмотреть, подслушать разговоры сослуживцев тоже мало что дали. В итоге ему нечего было доложить грузинской спецслужбе. Набравшись смелости, он попытался под различными предлогами выудить у офицеров информацию о прошедших учениях, содержании отрабатываемых задач, планах перемещения частей и подразделений по территории военного округа, но те на сей счет предпочитали не распространяться. В тех же случаях, когда подворачивался подходящий момент, шпион тайком рылся в мусорных корзинах, надеясь найти черновики документов, раскрывающих боевую деятельность войск. Кое-что ему все-таки удалось добыть, и, посчитав, что с этим можно требовать от спецслужб Грузии причитающийся шпионский гонорар, он позвонил Гие, сообщил о выполнении задания и сбросил информацию.
Последовавший от него ответ стал холодным душем для Накаидзе. Гия денег не дал и потребовал докладывать «не штабные слухи и сплетни», а добывать документы, раскрывающие мобилизационные планы командования СКВО. Такой пристальный интерес к ним со стороны грузинской спецслужбы был связан с тем, что до начала военной операции «Чистое поле» — захвата Республики Южная Осетия — оставалось около двух месяцев. Поэтому ее руководителей больше заботила не безопасность агента Накаидзе, а возможные ответные действия частей Российской армии на агрессию против Южной Осетии. На весах те, кто затевал военную авантюру судьбы и жизни таких, как Накаидзе, ничего не стоили — их кормили обещаниями щедро вознаградить.
В надежде на это Накаидзе решил рискнуть. Перебрав в уме знакомых офицеров, он остановил свой выбор на старшем лейтенанте Павле Правдине. По должности тот отвечал за организацию мобилизационной работы в части. В личном плане молодой и, как полагал Накаидзе, неопытный офицер должен был не устоять перед соблазном больших и быстрых денег. Определившись с кандидатом в помощники, он ломал голову над тем, как подступиться к нему, и тут подвернулся удачный случай. У Правдина в то время в один клубок сплелись бытовые неурядицы и неприятности по службе. Шпион не замедлил воспользоваться этим и в очередном разговоре, сочувствуя молодому офицеру, принялся исподволь подводить его к мысли о том, что все проблемы можно решить, имея деньги. Не встретив возражений со стороны Правдина, Накаидзе поспешил развить успех и пошел дальше, заявив: «Такие деньги валяются у тебя под ногами — это секреты, что хранятся в твоем сейфе».
Правдин в ответ рассмеялся. Он посчитал разговор веселым розыгрышем и свел его к шутке. В голове молодого офицера не укладывалось то, что «отец солдатам» — старшина мог являться шпионом. А Накаидзе не шутил. До начала военной операции грузинской армии в Южной Осетии оставалось всего два месяца. Ее разработчики и руководители спецслужб по-прежнему оставались в неведении относительно того, какие ответные действия могут предпринять части Российской армии.
Тем временем Накаидзе, забросив Правдину наживку о продаже секретов, решил подстраховаться и взял паузу. Прошло несколько дней после разговора, и у шпиона появилась уверенность в том, что «зеленый старлей» не сорвется с крючка. Лишним подтверждением того служило то, что его не вызвали на профилактическую беседу ни в отдел военной контрразведки, ни к командиру части за «сомнительные разговоры». И тогда он посчитал, что пришла пора действовать. Во время очередной встречи с Правдиным шпион затронул тему «о нищенском существовании военных и отсутствии перспектив по службе». Павел промолчал, это добавило уверенности Накаидзе, и он прямо предложил: «Переходи на службу в другую организацию, в ней сумеют достойно оценить твою работу и знания». На вопрос Правдина «Какую?» Накаидзе решил не ходить вокруг да около и раскрыл карты, пояснив: «На службу в разведку Грузии», — а чтобы окончательно рассеять все сомнения Павла, заверил: «Твоя будущая жизнь ничем не уступит хваленому Бонду».
Несмотря на молодость, Правдин понял, что на этот раз Накаидзе не шутит и перед ним находится не «отец солдатам» — старшина и даже не злой отчим, а настоящий из плоти и крови шпион. Внутри Павла все вскипело от негодования. Первым его желанием было смазать по ставшей ненавистной, лоснящейся усатой физиономии, а затем схватить негодяя за шиворот и оттащить к военным контрразведчикам. Гримаса исказила лицо Правдина, а на лбу проступила испарина. Накаидзе истолковал все по-своему и принялся его горячо убеждать: «Все будет нормально. В этом нет ничего опасного. Тебя наши ребята из разведки прикроют не только в Грузии, а и в России. У них все схвачено и тут и там».
Пока шпион разглагольствовал, Павел взял себя в руки. Грамотный, рассудительный офицер, которому командование, несмотря на молодость, доверило такой ответственный участок, как организация в части мобилизационной работы, быстро сообразил, какую опасность представлял затаившийся шпион, и решил повести свою игру. Он принялся расспрашивать Накаидзе о величине вознаграждения и о том, каким образом будет обеспечиваться его безопасность. Тот, мерявший всех по своему — шпионскому аршину, снисходительно заметил: «Тебе-то чего переживать? Снимай копии с секретных документов, а остальное — дело техники. Я беру все на себя».
Выслушав все это, Правдин не спешил давать согласия и каверзными вопросами пытался поглубже прощупать Накаидзе. А тот, исчерпав все аргументы, ничего лучшего не нашел, как заявить: «С тобой будут работать очень серьезные люди», — и взялся организовать с ними встречу, чтобы «лицом к лицу обсудить детали будущего сотрудничества». Разговор закончился тем, что Правдин пообещал как следует подумать над его предложением.
Думал Павел недолго, в тот же день обратился в отдел военной контрразведки управления ФСБ РФ по Северо-Кавказскому военному округу. На встрече со старшим оперуполномоченным майором Андреем Поэтиным он рассказал о разговоре со старшиной Накаидзе. Тот самым серьезным образом отнесся к его сообщению. К этому времени подчиненные начальника управления генерал-лейтенанта Михаила Золотцева уже вели активную оперативную разработку группы агентов грузинских спецслужб, занимавшихся шпионажем подполковника М. Хачидзе, подполковника Х. Имерлишвили, подполковника М. Богданова (Балашвили), резидента специальной службы внешней разведки Грузии З. Херкеладзе и ряда других. Старшина, судя по сообщению Правдина, происходил из этого же ряда клонированных негодяев.