– Гадство… – косноязычно промычал Макс. – Последняя была. Дайте-ка ножик, детвора. У вас есть, я знаю.
Я сначала не понял, что он попросил. Ножик? Ножик – это чем на хлеб масло по праздникам намазывают. А у нас – джаги! Боевое оружие! Ножик… Надо ж было так выразиться!
Дега протянул Максу свою джагу. Тот чиркнул себе по пальцу остро наточенным клинком и тут же приложил к мгновенно окровавившемуся надрезу кольцо. Пробормотал несколько неразборчивых слов и, опустив на секунду стекло (бесы, видно, почуяв донесшийся из салона человеческий запах, молниеносно сократили расстояние до нескольких метров), подбросил кольцо вверх.
Оно чуть слышно стукнуло по крыше автомобиля и упало позади него на дорогу, вдруг вышибив из асфальтового покрытия сноп неестественно ярких, ослепительных искр.
Тотчас раздалось такое громкое шипение, будто на огромную раскаленную сковородку опрокинули ведро воды. Бесы исчезли сразу же, а шипение еще долго затухало, словно продолжало тянуться за нами развеивающимся шлейфом…
Макс отдал Деге джагу.
– Только и всего? – восторженно изумился мой кореш. – Вот так просто: серебро, кровь и пошептать – и нету тварей?..
– Ну, во-первых, совсем не просто, – проворчал Макс. – А во-вторых, рано еще ликовать.
Тем не менее мы с Дегой от великого облегчения закурили по сигаре. Брахман сбросил скорость. Через несколько минут мы углядели ответвляющуюся от трассы грунтовую дорогу. На развилке торчал столб, но указательный щит на нем был рвано отломлен – будто откушен чьей-то чудовищной пастью, – сохранилась только часть с двумя последними буквами: «…ка». Макс свернул на грунтовку.
– Моршанка! – возрадовался Дега. – Почти добрались!
– Сколько здесь в округе деревень? – спросил я у брахмана.
– Судя по карте, около десятка.
– Значит, один шанс из восьми, – сообщил я корешу. – Питерку и Мироновку мы уже навестили.
– Один шанс из восьми – тоже неплохо, – покладисто откликнулся Дега. – Будем надеяться, что мы едем все-таки по направлению к Моршанке, а не к какой-нибудь Завалинке или там Навозинке… Тем более, – вспомнил он, – на тебе счастливая футболка! Значит, точно повезет!
– Ага, – усмехнулся я. – Последние два дня только и делаем, что купаемся в везении. Удача ну прямо во всем нам сопутствует…
– Так живы же до сих пор, – резонно возразил Дега.
Грунтовка оказалась езженой – в свете фар хорошо просматривались две ровные отчетливые колеи. Но Макс почему-то ехал все медленнее и медленнее. Морщился, хмурился, внимательно смотрел по сторонам, хотя что он там мог увидеть? Луна скрылась за облаками, и над землей повисла мгла, чуть подкрашенная сверху сумрачным фиолетовым свечением.
– Нехорошо тут как-то… – пояснил он в ответ на мой вопрос. – Повернул бы я обратно, да примета плохая. А приметы нынче – это не кошка чихнула, а прямое руководство к действию…
– А кошки что – чихают, что ли? – шепотом спросил меня зачем-то Дега.
– А я почем знаю? Я уж и забыл, как они выглядят, кошки-то…
Только я это договорил, как с черного неба снова выпучился рыбий глаз белой луны. И в ее свете мы – все трое – увидели поодаль от дороги большое, растянувшееся, наверно, на полкилометра кладбище, молчаливо поблескивающее ровными рядами крестов и оградок.
– Что и требовалось доказать, – с мрачным удовлетворением констатировал Макс и, вывернув руль, нажал на газ.
Мы съехали с грунтовки.
– Объедем подальше, – объяснил брахман.
И наш внедорожник снова запрыгал по бездорожью.
На очередном ухабе я выронил сигару, а когда поднял ее, обнаружил, что она потухла.
– Прикуришь, дай и мне огоньку, – попросил я у Деги, который щелкал зажигалкой у своего окурка, тоже почему-то переставшего тлеть.
– Да не работает что-то… – промычал тот.
Зажигалка в его руках вхолостую скрежетала кремешком, не высекая даже малой искорки. И я заметил, что в салоне вдруг стало ощутимо холоднее, и холод этот крепчал с каждой секундой.
– Опять пошло-поехало, – буркнул Макс и принялся зачем-то расстегивать рубашку.
Не успел я спросить у брахмана, что же конкретно «пошло-поехало», как крыша над нашими головами громко скрипнула, явственно просев, словно сверху опустилось на нее нечто невообразимо тяжелое, и автомобиль пошел медленнее, хотя Макс не сбрасывал скорость. Напротив, как только это невидимое и непонятное нечто оседлало внедорожник, он сильнее надавил на газ – двигатель взревел, колеса завыли, плюясь комьями земли, но скорость машины неуклонно продолжала снижаться.
Брахман распахнул рубашку, поймал в горсть что-то, болтавшееся на груди, стиснул в кулаке и, прикрыв глаза, снова начал почти неслышно бормотать. Облачка пара вырывались из его рта.
– Да что же это такое, а? – с тоской пробормотал Дега, принявшись растирать ладонями исколотые морозом щеки. – Кончится это когда-нибудь или нет?.. Почему мы в Заволжске не остались? Там уж точно хуже бы не было!
Макс взвыл сквозь зубы и, разжав кулак, затряс рукою в ледяном воздухе. От его ладони, на которой алело крестообразное пятно ожога, валил пар.
– Уже кончилось… – с шипением втягивая воздух, ответил он. – Как же больно-то, ч-черт…
Внедорожник, качнувшись, рванул вперед. И холод в салоне начал истаивать. Дега попробовал зажечь зажигалку – у него это получилось с первого раза.
– Работает… – констатировал он. – А что это было-то, Макс?
– Какая тебе разница? – неохотно и не сразу откликнулся тот. – Было и было. И уже нет. И хорошо, что нет. Наше счастье, что вовремя от кладбища отвернули, факт.
На этот раз мы с Дегой не спешили радоваться очередному избавлению от очередной твари. И – как выяснилось через несколько минут – очень даже не зря.
Автомобиль вдруг повело в сторону, брахман крутанул руль, но положение спасти не успел – внедорожник, сильно накренившись вперед, ухнул передними колесами в кривую и длинную рытвину. И заглох.
Завестись снова Максу, впрочем, удалось. Но вот выехать обратно на более-менее ровное место – нет, не получилось. После нескольких безуспешных попыток он заглушил двигатель и обернулся к нам:
– Все, встряли. Толкать нужно.
Дега обреченно посмотрел на меня и взялся за ручку двери.
– Да не сейчас, дурак! – остановил его брахман. – Как рассветет!
– А-а-а… – расслабился Дега. – Точно! А сейчас нам что делать?
– А что вы обычно ночью делаете? Занавешиваем окна и ложимся спать.
– Чем же нам их занавешивать? – удивился я.
– Куртки свои снимайте. Чехлы снимайте с сидений. Не хватит – срезайте обшивку, что под чехлами. Меньше разговоров, больше дела, – добавил Макс, ловко заматывая обожженную руку бинтом, который достал из своего рюкзака. – Шуруйте, шуруйте! И в окна старайтесь не смотреть.