Виктор поднялся с кресла и отошел к окну, задумчиво посмотрев наружу. Там опять разыгралась гроза.
— Первая. Я никогда не верну тебе Тригор. Несмотря на то, что ты принцесса по крови, и думать забудь о том, чтобы вернуться на престол. Артефакт в твоих руках очень опасен. Я знал, что твой отец спрятал свой Артефакт в замке, но даже в худшем кошмаре мне не могло привидеться, что ты этот Артефакт получишь.
— А вторая? — Мой голос звучал почти безучастно, словно не я сидела в кресле и слушала все это.
— Ты должна быть рядом. Я не могу рисковать, я должен видеть, что ты не представляешь угрозы. Не хочешь учиться — не учись. Хочешь учиться у Альдреда — учись у него. Но я должен знать о каждом твоем шаге, о каждой мысли. Обо всем, Оляна. Мне жаль, что приходится ставить тебя в такие условия, но в этом вина твоего отца. Прости.
— Что это за посох, что он может? Хотя стой, погоди… мне надо выйти.
— Ступай. Понимаю, что информации на тебя свалилось много, и не тороплю. Я хотел бы осмотреть посох, и еще много всего. Но понимаю, что тебе надо отдохнуть. Иди. Надеюсь, увидимся за ужином.
Я поднялась, подхватила посох, лежавший у ног. Наконечник слабо засветился и погас. Не понимая толком, что делаю, вышла из покоев Виктора и просто побрела куда глаза глядят. Мыслей не было. Вообще никаких. Наверное, надо было обдумывать то, что мне сказал Виктор, злиться, бояться, расстраиваться. Но я просто бесцельно брела куда-то.
И сама не поняла, как оказалась перед дверьми покоев Альдреда.
Стук получился слабым, но едва моя рука коснулась двери, Альдред произнес:
— Входи.
Он сидел в кресле, расслабленно откинувшись на спинку, и потягивал что-то явно алкогольное из запотевшего от холода стакана.
— Только не бей меня посохом, — хрипло произнес Альдред и ухмыльнулся.
— За что? — Я едва узнала свой голос. — Кого и надо бить, так это меня. Идиотка.
— Что сказал Виктор?
— Мне пересказать? Или ты волнуешься, сказал ли он, что убивая моего отца, ты спасал мир? Или что унижал меня по приказу его величества? Сказал, не волнуйся.
Мне не хотелось ругаться. И все, что я чувствовала, выразила в этих двух фразах. Просто улеглась на диван, бросив посох на пол, и прикрыла глаза, чтобы не мешал свет. С изумлением почувствовала, как он погас.
— Я устала, Альдред. Я ничего не хочу.
— Тебе надо отвлечься. — Я услышала, как он поднялся. — Идем.
— Куда?
Вставать не хотелось. Ничего не хотелось, хотелось лежать и не думать, лежать и засыпать, проваливаясь в желанное забытье.
— В спальню.
Сон как-то быстро прошел.
— Зачем? — Глупее вопроса я придумать не могла.
И не поборола искушения последовать вслед за мужчиной в спальню, уже знакомую мне по той памятной ночи, когда меня напугал никт. Альдред бросил куртку на пол и стянул сапоги, не отрывая от меня взгляда. Потом поманил рукой.
Я покачала головой, пытаясь унять дрожь.
— Не могу. Прости, я не могу с тобой… сейчас. Я не знаю, как к тебе относиться, я ничего не знаю.
— Если бы ты меня ненавидела, ты бы уже ушла. Давай, иди сюда. Я не заставляю тебя что-то решать. И не собираюсь давать наставления. И даже не зову замуж, размахивая перед твоим носом согласием твоего отца. Я предлагаю тебе расслабиться и дать мне уже сделать то, что рано или поздно все равно произойдет.
Он сделал шаг по направлению ко мне.
— Никакой опасности.
И еще шаг.
— Никаких обязательств.
И еще.
— Никаких последствий.
Последний шаг. И он невыносимо близко. Если поднять голову и чуть привстать, можно коснуться губами его губ.
— Если ты сама не захочешь.
Он коснулся ладонью моей спины, там, где начинались пуговки платья. И неспешно двинулся вниз, расстегивая одну за другой. Там, где рука касалась обнаженной кожи, пробегали мурашки. Ничего неприличного. Только бесконечно долгое прикосновение, до самого конца. И как итог — расстегнутое платье, еще держащееся на плечах.
— Не слышу возражений, — довольно улыбнулся Альдред. — Либо я тебя окончательно запугал, либо ты решила не сопротивляться неизбежному. Похвально.
— Терпеть не могу этот тон, — процедила я сквозь зубы, не отрывая взгляда от мужчины.
С наслаждением скинула туфли, став, правда, еще немного ниже Альдреда. Он сделал шаг вперед, оттесняя меня к стене. Остановился, лишь когда я прижалась лопатками к холодному камню и вздрогнула.
— Тогда расскажи, — он задумчиво рассматривал мои плечи, — что тебе нравится.
— Если бы я знала. Но мне точно не нравится, когда со мной играют.
— Жаль.
Он чуть сдвинул бретельки платья, обнажая плечи.
— Я бы поиграл.
Мне вдруг остро захотелось поцелуя. Настоящего, как тот, что был на балконе, когда погиб Гевирг. Захотелось почувствовать, что я живу, что я все еще я. Но Альдред медлил, рассматривая меня очень подробно. От этого внимания было неловко. И волнительно.
Он наклонился близко-близко, согрел дыханием шею, отчего я с шумом вдохнула воздух и отступила от холодной стены прямо в крепкие объятия. В них, на удивление, не было ничего неприличного, Альдред гладил мою спину, а губами совсем чуть-чуть касался шеи.
— Идем? — Его пальцы сжали мое запястье, и Альдред потянул меня в сторону кровати.
Повинуясь беспрекословно, я не рассчитала собственных сил, и едва не упала. Впрочем, Альдред это предвидел и успел меня подхватить. Погас свет, шторы задернулись, погрузив комнату во тьму.
— Я не буду гасить свет… в другой раз, — сказал Альдред, расшнуровывая рубашку. — В этот, пожалуй, лучше без него.
— Спасибо.
Я поборола искушение потянуться и застегнуть платье. Чувствовать обнаженной спиной прохладное покрывало кровати было и приятно и страшно одновременно. Как завороженная, я наблюдала за мужчиной, скользила взглядом по рельефному торсу и широким плечам.
В одном Альдред был прав. Мыслей не осталось. По крайней мере, о том, что сказал Виктор, я думать не могла. Меня хватало на сомнения в собственной внешности или на страх перед предстоящим… с Альдредом. Но не на размышления обо всем бардаке, что отныне царил в моей жизни.
— Если будешь так и дальше смотреть, я долго не продержусь. — По губам мужчины скользнула усмешка, и он склонился к моим губам, чтобы наконец-то поцеловать.
По телу разливалось тепло, все сомнения ушли куда-то на периферию сознания и там остались, не в силах бороться с желанием чего-то большего. Я отвлеклась и позволила Альдреду избавить меня от платья. Когда очнулась и вздрогнула, уже было поздно.