— Я все гадаю, — по голосу я тоже не могла понять, что он хотел, — что ты задумала, Олианна? Как тебя понять?
— Понять? — удивилась я. — Задумала? Гаерт, чего ты хочешь?
— Я знаю, что ты встречалась с человеком по имени Вирстан. Он один из лучших зельеваров в Тригоре, живет у лесного озера, добраться до которого не так уж и просто. Зачем тебе понадобился зельевар? И почему, когда я спросил твоего отца, он сначала ужасно удивился?
— Потому что он не знал об этом визите. — Я на всякий случай осталась сидеть на кушетке, ведь у Гаерта вряд ли были ключи. — Я пыталась найти способ убрать Виктора. Мне не нравилось сидеть в замке и тренироваться, я хотела действовать. С этим мы уже разобрались, Гаерт. Не существует яда, который способен убить короля незаметно. Его обнаружат. Но спасибо, что спросил. Доверие… у него такой пьянящий вкус!
— Почему я тебе не верю? — Мужчина прищурился. — А, Олианна? Почему?
Я пожала плечами:
— Это твои проблемы. Поделись своими соображениями с Альдредом, он решит, что я на самом деле работаю против отца. Я его заблуждение поддержу, окажусь на свободе… и сам знаешь, чем это кончится. Ты очень хорошо меня знаешь, да? Шрам уже не болит?
Год назад я пырнула его ножом, когда он пытался затащить меня в свою палатку. Это был мой первый поход, совершенно безобидный и неопасный, организованный лишь для того, чтобы успокоить меня — мол, про тебя не забыли, мы тебя готовим. И Гаерт был моим наставником. Да, некоторых, похоже, привлекали никты.
— Я думаю, ты ходила к Пределу, Олианна, — сказал Гаерт и выпрямил спину, глядя мне в глаза. — Ты врешь отцу. Врешь Альдреду. Так с кем ты? И кто ты?
Я медленно поднялась со скамьи и подошла к решетке. Обхватила руками прутья, прислонилась лбом к холодному металлу и улыбнулась.
— Ты же не думаешь, что я тебе скажу?
Гаерт рассмеялся:
— Думаешь, я не найду способ узнать?
— Пытки? — фыркнула я. — Слишком просто. Я не боюсь боли, Гаерт. Не боюсь твоей магии. Не боюсь ничего.
— Ничего?
Он положил руки поверх моих, обхватив пальцами мои запястья.
— И даже за жизнь своих родных не опасаешься?
Он думал меня этим напугать? Гаерт еще тупее, чем кажется.
— Виктор никогда не позволит тебе сделать что-то с ними или со мной. Он не идиот, наверняка мою семью уже куда-то перевезли.
— Да, перевезли. В этот замок. Они двумя этажами выше, Олианна, и думаю, ты понимаешь, что они не пленники. А значит, твоя сестричка с легкостью может забрести в этот жуткий мрачный подвал, где увидит тебя вот такую, в клетке… Я даю тебе шанс, Олианна, скажи мне, к чему ты стремишься, и я обещаю, что никто не пострадает. Даже ты.
Я сделала вид, что задумалась. Зловещая тишина стояла в подвале, ее нарушало лишь мое дыхание и дыхание Гаерта, который хоть и выглядел уверенным в себе, все равно был уязвим. Что двигало им? Интерес, свои цели, обида, зависть? Вопрос не в том, чего хотела я, вопрос в том, на чьей стороне был Гаерт. Только от этого зависело, скажу я ему правду или нет. Потому что если он работает на Виктора, то никогда. Если на отца… хм, а это крайне интересный вариант.
— Я тебе не верю. Моих родных здесь нет. Похоже, мы в тупике, — улыбнулась я. — Даю подсказку: узнаю, что ты действительно меня предал, задушу собственными руками.
Я сбросила его руки и вернулась на койку.
— Отныне и навсегда, — жестко произнесла я, — ты будешь приходить ко мне лишь затем, чтобы принести обед. Если я увижу тебя вновь и ты попытаешься со мной заговорить, я тебя убью.
— Убьешь? — Гаерт рассмеялся. — Олианна, не преувеличивай!
Его лицо изменилось, а рука дернулась к сердцу, которое, я знала, сейчас пронзила боль. Глаза Гаерта нашли мою руку, сжатую в кулак, и, быть может, мужчина что-то понял. Захочу отпустить — уйдет живым. Сожму кулак изо всех сил, и свалится замертво. Его смерть даже не свяжут со мной: что может сделать никта, запертая в одиночной камере?
Не стоит недооценивать магию, которую не понимаешь.
Если на твое королевство нападают никты, стоит лучше изучить их возможности.
Но если ты формируешь из никт свою армию, стоит знать о них все.
Было невыносимо скучно. Меня не кормили, лишь время от времени давали воду. Гаерт больше не заходил. Не то вынашивал план мести, не то понял, что со мной связываться не стоит. Это меня вполне устраивало. За несколько дней я обдумала сложившуюся ситуацию и поняла, что нахожусь не в лучшем положении.
Лишь на четвертый день случилось нечто, нарушившее равномерное течение моих дней в заключении.
Ко мне спустилась женщина.
Я не могла назвать ее пожилой, но и молодой она не казалась. Статная, высокая, очень красивая для своего возраста. Одетая в обычное темно-синее платье с зеленой вышивкой на рукавах. Она долго стояла вдалеке, рассматривая меня, а я разглядывала ее.
— Вот ты какая, Оляна, — наконец сказала она и вышла из тени.
— А вы представиться не хотите?
— Я мать Альдреда. Леди Хелен.
Вот ты какая, несостоявшаяся свекровь.
— Альдред знает, что вы здесь?
Она вышла на свет, так что я ее видела очень хорошо. При желании я даже могла просунуть сквозь решетку руку и достать женщину.
— Нет, никто не знает. Я хотела встретиться с тобой наедине. Хотела познакомиться с тобой.
Что-то мне подсказывало, что Хелен явно не для того пришла, чтобы меня благословить. Я что, обидела ее сыночка настолько, что он нажаловался маме?
— Я люблю одного мужчину больше сорока лет, — сказала она. — Мне было шестнадцать, когда меня отдали ему.
— Очень познавательно, — холодно откликнулась я.
— Я знаю, что такое любовь, Оляна. Я знаю, что значит любить такого мужчину, как Альдред. Он не верит, что тебя можно исцелить, но я знаю, что можно. В тебе все еще есть его Оляна, та девушка. Она борется, я уверена!
Мой смех эхом прокатился по подземелью.
— Я — та самая Оляна. Только без всей лжи, которую вокруг меня нагородил ваш сын. Я — та, кем он собирался воспользоваться. Хватит бегать вокруг меня и орать, что Оляночка больна! Я не больна. И не заколдована. Мне просто противно от того, что всю жизнь меня перекидывают туда-сюда, как куклу. Знаете, что во мне изменилось? Не кровь и не магия. Это всего лишь природа моей силы, она не меняет человека кардинально. Она лишь дает силы бороться с тем, что тебе противно. Вам не рассказывал Альдред, как они меня делили? Не думаю.
— Это говорит в тебе проклятие, — не желала отступать Хелен. — Я знаю, что говорю. Ты не думаешь этого. Та Оляна не верит в это. Она способна на прощение, она способна любить. Она способна разобраться, кто друг, а кто — смертельный враг.