Поскольку вопрос о создании заказников должен был решаться областной властью, я направил запрос с подробным описанием ситуации губернатору. Ответил мне его заместитель А.Ш. Давитиашвили. Поскольку местный чиновник Байшпис не поддержал областную власть в планах создания заказников, область намеревалась обратиться в федеральные органы власти с целью организации охранной зоны вокруг национального парка — в Федеральную службу по надзору в сфере природопользования. Из этой службы мне сообщили о хитрости, примененной областной администрацией. Именно областная администрация исчерпала разрешенный лимит лесосеки в 2007 году, выдав наряды на отпуск древесины хозяйству «Ошевенское». Тем самым выигравшие конкурс ООО «Ошевенское» и ООО «Вуокатти Карелия» лишились возможности на заготовку леса.
В этой истории многое для меня осталось неясным. Полный штиль в СМИ по данному поводу меня настораживал. Ратующие в защиту национального парка как-то притихли, а я продолжал барахтаться еще два месяца. Локальный результат на 2007 год был получен то ли сам собой, то ли под влиянием моих «бомбардировок» всех инстанций. Информация проявлялась как-то постепенно. Картина выглядела неблагополучно не только потому, что национальный парк был под угрозой, но и потому, что Министерство природных ресурсов, как оказалось, совершенно не владело ситуацией. Оттого и не вмешалось, когда это было нужно. Получалось, что область списывала отсутствие мер на строптивость районного звена и кивала на МПР, а министерство полагало, что у области есть все возможности решить вопрос защиты примыкающих к парку территорий.
Ситуация как-то затихла и весь 2007 год никто не беспокоился проблемой вырубки лесов, которая могла начаться со следующего года или еще позднее.
Лукавство наших сограждан бывает не менее удивительным, чем лукавство чиновника. Умеют иные хитрецы так написать депутату просьбу о защите попранных прав, что слеза пробивает и рука тянется к перу, перо — к депутатскому бланку, и начинается карусель переписки. А кончается все тем, что слезное прошение составила некая праздная дама, глядевшая из окна на свой двор и описавшая всё, что ей не понравилось, а также воображаемые события. Так, в одном подмосковном поселке под угрозу попала замечательная дубовая роща. Это следовало из письма, к которому была приложена фотография. По фотографии это даже не роща, а аллея. Депутат был поднят по тревоге. Пару месяцев препирательств с начальством — и комиссия установила, что никакой рощи нет, а есть группа разных деревьев, на которую никто и не покушался. Фотография оказалась фальшивкой. Дело пошло в корзину для бумаг. Затраченное время было оторвано от других проблем.
Но есть дела, которые видишь собственными глазами, и тут уж никаких сомнений. Случайно вышло так, что на летний отдых я многие годы выезжал в деревню, где жили родственники жены — близ знаменитого музея-усадьбы Архангельское, где размещен также санаторий Министерства обороны. Долгое время музей был в запустенье и закрыт. Никто не вспоминал о близлежащих лесах, некогда входивших в комплекс усадьбы. Тихо и незаметно в глубине леса на месте прежних усадебных построек стояли государственные дачи прославленных маршалов. С середины 90-х, когда было проложено Новорижское шоссе, начался массовый захват земли. Там, где когда-то мы всей семьей катались на лыжах, вдруг возникли глухие заборы, отрезавшие территорию соснового бора, перегородившие сельские угодья. Там, где было обширное гороховое поле, образовалось два громадных участка с нелепыми трехэтажными особняками с вертолетной площадкой на крыше и флигелями для при-_ слуги и охраны. Там, где цвело поле клевера, были нарезаны участки для элитного поселка, который через несколько лет стал оглашать и освещать окрестности фантастическими салютами, распугавшими из остатков леса зверье и пти-ЦУ-
Наполнившееся машинами Новорижское шоссе убило своими стоками пруды, в которых в начале 90-х можно было купаться. Отводом стоков и установкой шумозащиты никто не озаботился. Дорожники в своих сметах ничего подобного не предусмотрели, а те, кто торговал землями вдоль шоссе, стремительно растущими в цене, одурманенные алчностью, о жизни людей думать не желали.
Государственные дачи были приватизированы и заселены непонятно кем. А потом оказалось, что захватчикам земли надо прибрать к рукам и ландшафтные территории. Первая атака была отбита общественностью в 2001 году. Многие известные люди выступили публично с такой энергией, что прокуратура начала проверку безобразий, творимых местной властью. Среди тех, что тогда выступил в защиту Архангельского, был Дмитрий Рогозин, которому я описал ситуацию.
Бюрократическая солидарность сыграла свою роль. Глава района, которого в пору было арестовать, надолго спрятался в больнице. Дело в прокуратуре застопорилось и было замято. Противозаконным посягательствам чиновников не была дана правовая оценка, соучастники беззакония в административных органах не понесли наказания. Вероятно, именно поэтому планы по захвату заповедных и прилегающих к ним территорий продолжали существовать. Лес остался нетронутым лишь до поры до времени.
В середине 2006 года жители окрестных сел заметили, что в заповедный лес повадились люди с рулетками. Это так называемая Аполлонова роща, расположенная между музеем-усадьбой и прежними усадебными постройками, занятыми под госдачи, а потом захваченные приватизаторами. В нем когда-то стояла статуя Аполлона, от которой и пошло название. Там же сохранилось двухэтажное здание историческое театра, где играли крепостные крестьяне. Во время борьбы за лес здание подожгли, и оно несколько лет смотрело на Ильинское шоссе прогорелыми глазницами окон. Потом кто-то здание приватизировал и, не торопясь, начал приводить в порядок. Кончено, для себя, а не для людей. Театра там теперь быть не могло в принципе. А крепостные на отделке работали наверняка. Я знаю, что в Подмосковье существовала такая практика бизнесменов, имевших связи с Северным Кавказом. За долги или какие-то провинности оттуда поставляли рабов, получая от работодателя арендную плату.
Часть леса, примыкающая к прежним госдачам, была отгорожена каркасом забора, сколоченного из сосновых стволов толщиной с руку или несколько более. Забор немаленький, и территорию отрезал немаленькую. Выгородка не была глухой, но говорила каждому прохожему: территория занята, не входить. С этими фактами я обратился к прокурору Московской области С.В. Васильеву, еще не зная, что через два года столкнусь с ним в другом качестве, и этот субъект властного механизма откроется для меня с самой неприглядной стороны. Не зная, что моё обращение в принципе не могло быть рассмотрено, как я бы ожидал от порядочного человека, я надеялся на подмосковного прокурора, просил его проверить законность выгородки участка леса и при необходимости принять меры по пресечению противозаконных действий.
Васильев оказался человеком слабым, не способным работать инициативно и решительно. Он просто перепоручил все дела районной прокуратуре, где теплые отношения с местной администрацией были очевидны, а включенность в коррупционную схему захвата земли — весьма вероятной. Никакой проверки, конечно, не было. Зато Васильев перечислил в своем ответе учреждения, направившие на место своих специалистов. Их оказалось ровным счетом десять.