Свернув за угол, Бролен чуть не упал, наткнувшись на пузатого мужчину, внешне очень похожего на работника гаража, продающего автомобили. Скромный Мистер-как-все, совершенно неприметный. Бролен извинился, и мужчина, улыбнувшись ему, показал детективу какую-то папку:
— Глянь, не интересует? Если хочешь, пороемся в Сети…
В его руке появились два сделанных полароидом снимка девочек.
Обе были обнаженными. Одна, гримасничая, держала в руке член; другая казалась более спокойной, почти привыкшей, пальцы мужской руки приподнимали один из ее сосков.
Каждой девочке было не больше десяти.
Снова фотографии — и снова дети в немыслимых сексуальных позах. Изо всех сил наступив педофилу на ногу, Бролен пошел прочь, сопровождаемый волной отвратительной брани.
Он бродил между пластиковыми коробками с разноцветными пилюлями, горами кредиток, заметил даже три пакета с надписью: «Семтекс». Взрывчатка.
Остановившись перед странным типом, Бролен неподвижно замер. Угадать возраст этого человека было невозможно; морщинистое лицо, темный жилет с карманом для часов; сквозь прямоугольные стекла очков он, доверчиво улыбаясь, разглядывал Бролена. Однако внимание частного детектива привлек не столько сам этот человек, сколько товар, который тот предлагал. Паспорта, «зеленые карты», водительские удостоверения, лицензии на ношение оружия, кучки любых поддельных документов, готовых к использованию. Позади целой груды печатей и оттисков продавец развесил белую простыню и установил аппарат для моментальной фотосъемки.
— Нужно что-то еще? — спросил мужчина высоким сиплым голосом.
Бролен пальцем беззаботно переворачивал странички разных документов.
— Не совсем, мне нужна информация.
— У меня она тоже есть. Все зависит от того, что именно вам нужно.
— Я хочу кое-кого найти. Кого-то, кто наверняка прибегал к вашим услугам.
— Если вы назовете имя, я, может быть, попытаюсь сказать, сколько это будет стоить.
— Малиша Бентс.
Да не было тут никакой Малиши Бентс, это либо вымышленное имя, либо она — нелегальная иммигрантка. Однако ей в любом случае нужно было сделать бумаги, чтобы открыть в Филиппсбурге почтовый ящик. Даже если она никуда не ездила, пользуясь услугами курьера, все равно ей нужно было удостоверение личности. А на том клочке, который Бролен нашел на складе в Ред Хук, ясно значилось: «…Малиша Бентс во Дворе Чудес…», значит, она точно сюда приходила.
Сердце детектива застучало сильнее, когда старик произнес:
— Я ее знаю. Сотня.
На сей раз Бролен не стал торговаться, он вытащил купюры, но не отдал их.
Продавец покачал головой; явно забавляясь, он разглядывал детектива через очки.
— Отлично. Я никогда ее не видел, но делал кое-какие поддельные документы на это имя.
— По чьей просьбе?
— Боба.
Сердце Бролена едва не выпрыгнуло из груди.
— Кто этот Боб?
Изготовитель подделок устало посмотрел на деньги, которые Бролен все еще держал в руке:
— Вы платите за Малишу или за Боба?
Бролен вытащил еще сто долларов.
— Это все меняет. Боб — один из продавцов, которые сюда приходят.
Чувствуя сильнейший прилив адреналина, Бролен вдруг понял, что весь с ног до головы покрылся потом. Ладони взмокли.
— Он тут? — быстро спросил детектив.
— Нет, сегодня его здесь нет; на самом деле он бывает тут нечасто.
— Зачем он приходит? Торговать?
Старик кивнул: да.
Мучаясь ужасным сомнением, Бролен наклонился к старику:
— Скажите, что Боб здесь продает?
Торговец фальшивками, казалось, размышляет. Он провел кончиком языка по губам.
— У каждого свои заморочки. Как вы уже заметили, здесь можно найти все. И есть те, кто это покупает. Это может показаться безумным, но у Боба даже были в каком-то смысле постоянные покупатели.
— Что он продает? — настаивал Бролен.
Он больше не мог сдерживаться.
Поморщившись, продавец фальшивых документов сглотнул:
— Он торгует человеческой плотью.
Аннабель не могла поверить своим глазам.
— Что такое? Что ты хочешь сказать? — занервничал Джек Тэйер. — Что мы должны понять, глядя на эти фотографии?
Женщина взяла два снимка одной и той же жертвы; один был сделан до похищения, другой — после.
— Сравни их. Что ты видишь?
Джек в задумчивости потер подбородок:
— Ужас… А вы что думаете, шериф?
Эрик Мердок подошел ближе:
— Этот тип, он очень бледный, а раньше он был загорелым, вы не находите?
— Не только, — перебила его Аннабель. — Я ведь говорила, что этот снимок сделан почти за три месяца до похищения. Разве вы не видите ничего шокирующего?
Выражение радости, которой лучилось лицо на первой фотографии, сменилось гримасой страха; за исключением этой разницы, мужчина на снимках был похож на себя. Волосы отросли, были непричесанными, подбородок покрыт щетиной, но настоящая перемена произошла только во взгляде, нигде больше.
— Морфология! — воскликнула Аннабель. — У него такие же щеки, как и до похищения, он не потерял в весе. Посмотрите на остальных, с ними то же самое. Кто-то даже поправился. Во время заточения их хорошо кормили. Даже больше, чем нужно. Джек, вспомни их татуировки, ничего не приходит в голову?
— Клеймо собственника?
— Точно! Как на животных. Адепты Калибана собирают стадо. Джек, это не что иное, как стадо, которое они метят своими клеймами!
Пока слова вылетали из ее рта, Аннабель представила себе размах того, о чем она говорила.
Жертвы на фотографиях выглядят упитанными, со скелетов содрали всю плоть…
Ей хватило доли секунды, чтобы все расставить по местам, обнаружить связь между только что обнаруженным фактом и мотивацией поступков Боба.
— Они откармливают их, прежде чем съесть! — воскликнула она.
— Это абсурдно! — возразил шериф Мердок. Он, казалось, пребывал в состоянии шока. — В конце концов, хоть на миг задумайтесь: мы живем в XXI веке, с каннибализмом давно покончено!
— Нет, напротив, она права, — отозвался Джек. — Это великолепным образом объясняет, почему он назвал себя Калибаном. Не только из-за Шекспира: это анаграмма, образованная от слова canibal.
Тэйер казался пораженным. Анаграмма — как все просто, а он даже не подумал об этом, хотя с самого начала расследования обратил внимание на это слово.