– Зато детектив имеет дело с преступлением и наказанием, Шантарам.
Преступление и наказание… Ну не насмешка ли судьбы: в последнее время эта фраза звучала слишком часто и постоянно приходила мне на ум. Сколько раз нужно ее повторить, чтобы я наконец усвоил…
– Нет, в детективном агентстве мне не место, Карла.
– Мы с тобой будем теневыми партнерами.
– Теневыми?
– Чем теневее, тем лучше.
– Теневее?
– Мы с тобой сможем говорить с людьми, которые ничего не скажут Навину или Дидье. Ты же знаешь, с ними так или иначе придется беседовать. Вот мы с тобой этим и займемся.
– Карла, не могу же я в одночасье перейти от совершения преступлений к их раскрытию, – улыбнулся я, хотя больше всего мне хотелось сорвать одежду с нее и с себя – и молчать. – Все мои навыки и умения – бандитские.
– Наше агентство будет специализироваться на розыске пропавших, – сказала Карла, снова отхлебнув из фляжки.
– Да мы с тобой сами пропавшие, – рассмеялся я.
– Мы займемся делами, которые не раскрыла полиция.
– Нераскрытые дела – безнадежное занятие.
– Не всегда. – Карла достала из портсигара косяк, затянулась. – Есть много причин, по которым копы отказываются от расследования. Бывает, что им специально взятки дают, чтобы пропавший не нашелся. А мы будем заниматься сбежавшими мужьями, исчезнувшими невестами, блудными сыновьями… В общем, наше агентство – последняя надежда родных и близких. Оплот утраченной любви.
– Карла, на этом денег не заработаешь, а на твои деньги я жить не намерен.
– Разумеется, поначалу денег не будет – придется вкладывать, а не зарабатывать. Но частные охранные службы и частные детективные агентства в Индии очень скоро станут прибыльным бизнесом, вот увидишь. В этом я уверена. Так что если тебе и впрямь неловко, считай, что деньги я тебе дала взаймы, вернешь, когда дело наладится.
– Кстати, о пропавших… Что слышно о Ранджите?
– Пока ничего. Ходят слухи, что его видели на Мальдивах. А я, между прочим, в его отсутствие управляю всем портфелем акций, стала одним из крупных игроков на бирже. В отличие от Ранджита дела вести я умею. Смешно, конечно, но сейчас все сотрудники его информационной службы заняты поисками босса – разумеется, по моему распоряжению.
– Ты из «Таджа» не переехала?
– Нет. Там на входе охрана приличная, да и у меня на верхнем этаже тоже все в порядке.
– А с Дидье ты виделась?
– Он почти все время у меня проводит, боится, как бы приспешники мадам Жу и его кислотой не облили. Ты же знаешь, он тщеславен до невозможности.
– Между прочим, сам он объясняет заботу о своей внешности не тщеславием, а хорошим вкусом. Кстати, здесь я с ним согласен.
– Так или иначе, а с этой стервой я рассчитаюсь. – Карла сгребла в сторону еду и улеглась на одеяло, заложив руку под голову. – Ну что, Шантарам, о своих планах я тебе рассказала. Ты со мной или нет?
Судьба ведет тебя к предмету твоей страсти, а Время выбирает для этого самый неподходящий момент. Стоит ли мне принять участие в планах Карлы? Работать в детективном агентстве, отыскивать пропавших родных? Нет. С полицией я сотрудничать не мог, и детектива из меня не вышло бы.
Карла поняла это по моему взгляду, по тяжелому дыханию – слишком разные дороги вели нас с горы.
– Все, хватит рассуждений, – сказала она. – Завтра, как и ты, всегда приходит не вовремя.
Лунные лучи сочились сквозь листву, отбрасывали кружевные тени на лицо Карлы, отблески звездного света скользили по нему воспоминаниями о прошлых жизнях, где мы с ней любили и теряли друг друга. Той ночью на моем небосводе не взошла путеводная звезда, неоткуда было ждать помощи в плавании по бурному морю нашей жизни. Впрочем, мне было все равно: Карла безмятежно спала в моих объятьях. Я возвращался домой.
В агентстве «Утраченная любовь» партнером я не стал – может быть, из-за врожденного упрямства, как утверждал Навин, а может, по глупости, как заявил Дидье, или из-за привычки к вольной жизни… Нет, Карла этого не говорила. Она вообще со мной не разговаривала, просто передала через Навина, чтобы я держался от нее подальше, пока она не успокоится. Сам я успокоился и перекупил у Дидье его контакты на черном рынке. Дидье, став законопослушным бизнесменом, партнером в детективном агентстве «Утраченная любовь», расположенном в номере по соседству с моим, не желал более иметь ничего общего с преступным миром.
Итак, я вплотную занялся делами Дидье (за вычетом наркоторговли и проституции) – отмывал незаконные деньги, превращал их в законные доходы и брал за услуги небольшой процент. Проворачивал сделки через черных банкиров, почти как на фондовой бирже, только без обмана и взяточничества. На жизнь хватало.
На второй день после моего возвращения с горы Карла откликнулась на мои отчаянные просьбы и согласилась на встречу. На закате я бросился на набережную в Джуху, где месяц назад мы с Карлой вспоминали Лизу, нашу утраченную любовь. Там, не обращая внимания на счастливых прохожих, Карла со слезами призналась мне в том, что волновало ее больше всего.
– Зачем Ранджит в тот вечер встречался с Лизой? Что ей от него было нужно? – всхлипывала она, прильнув к моей груди. – Как вернулась в Бомбей, только об этом и думаю. Я ничего не понимаю…
Неразрешимая загадка терзала Карлу, будто песчаная буря, а для меня тайна пересыпалась ленивой струйкой песчинок в песочных часах с надписью «Ранджит». Теперь я уговаривал Карлу не изнурять себя, на время забыть о страданиях.
– Мы его отыщем, – сказал я. – Тогда и узнаем обо всем, что случилось. А до тех пор лучше об этом не думать, иначе мы окончательно с ума сойдем.
– Что-то не так, – улыбнулась она. – Мне должно быть что-то известно, только я не могу понять, что именно. Однако ты прав: думать об этом больше не стоит.
Заходящее солнце заливало набережную киноварью, милостиво стирая с лиц следы усталости и недовольства; сияющий карминный океан вечернего света уничтожал все недостатки, обнажал внутреннюю красоту людей и предметов. Легкие порывы ветра играли в догонялки на набережной, путались в складках одежды, раздували полы рубах и взметали подолы платьев. На дороге вспыхнули фары автомобилей, и каждая проезжавшая мимо машина заставляла бледные тени пальмовых листьев скользить по лицу Карлы, очерчивая четкие линии ее шеи и губ. Карла…
– Ты из гордости не желаешь к нам присоединиться? – спросила она, сурово глядя на меня.
– Нет, не из гордости.
– Знаешь, гордыня – единственный грех, которого не замечает сам грешник.
– Я не гордец.
– Глупости! Гордец, и еще какой. Впрочем, мне нравятся гордые мужчины. И женщины тоже. Так что пусть тебя это не смущает. Все устроится.