Его давно уже не пускали в казино и в подпольные респектабельные игорные дома, однако, в тех недорогих тавернах, где распространялись слухи, о его, якобы инфернальных способностях, Ся-Бо, напротив, почтительно принимали. Он был чем-то вроде аттракциона, местного чуда, на которое слетались посмотреть все прожигатели жизни из близлежащих кварталов. Дневная выручка заведения, которое удостаивал своим посещением чудо-игрок, вырастала тут же в несколько раз, поэтому неудивительно, что хозяева подобных заведений относились к нему благосклонно и даже почтительно. Говорили раскланиваясь: «Проходите, проходите, уважаемый Ся-Бо. Сегодня мы снова станем свидетелями маленького чуда, да?». Ся Бо в ответ только пожимал плечами. Нужно сказать, чудес в то время в Гонконге было немного, это сейчас их сколько угодно на каждом углу.
Обычно всё было примерно так. Ся-Бо приходил куда-нибудь около 9 часов вечера, садился в самый укромный уголок, освещаемый тусклым светом бумажного китайского фонарика, заказывал свой любимый рисовый пудинг, немного виски, и начинал неторопливо есть, время от времени вливая в себя крохотными рюмочками жгучую жидкость. В продолжение этого занятия он оставался всё таким же сосредоточенным и спокойным, каким и был всегда. А пока он ел и пил, слухи о нём по окрестностям распространялись со скоростью звука. Так что, когда он съедал ¾ своего пудинга, и едва выпивал половину заказанного виски, народу в заведении было уже несколько больше, чем оно могло в себя вместить. Бродяги, моряки, кутилы, игроки, воры, забулдыги, сутенёры тихо перешёптывались и подёргивали головами в сторону, как будто ничего не замечавшего Ся-Бо. Но никто и никогда, ни разу не посмел потревожить его до окончания трапезы! Все терпеливо ждали.
И вот, когда пудинг был съеден, а остатки виски были допиты, и Ся Бо закуривал тонкую китайскую сигару, разнородная толпа решалась выдвинуть из своих рядов какого-нибудь авторитетного представителя из местных завсегдатаев. Тот медленно, вразвалочку, подходил к щурящемуся от сигарного дыма невзрачному человеку, и, прокашлявшись в кулак, говорил примерно следующее: «Ся-Бо, мы все уже здесь. Может, сыграем, а?». Ся-Бо, как бы, несколько удивлённо снова пожимал плечами, и отвечал, глядя в стол: «Ну, можно немного поиграть…». Это его «ну, можно немного проиграть» производило в заведении эффект разорвавшейся бомбы. Так Тамерлан мог сказать своим безжалостным воинам: «Ну, можно немного пограбить город…».
Тут же вся таверна приходила в движение. Люди, кто откуда, доставали шахматные доски, нарды, карточные колоды, какие-то размеченные таблицы, кости, камни, и ещё бог знает что. Счастливчики рассаживались за столы, остальные, коих оказывалось большинство, просто становились вокруг поглазеть. Предстояло увидеть самое интересное.
Ся-Бо неторопливо закуривал очередную тонкую китайскую сигару, дожидался, пока всё будет расставлено и приготовлено, – тогда в помещении становилось вдруг тихо, так, что было слышно, как бьётся ночной мотылёк, залетевший в бумажный китайский фонарик, – и принимался медленно обходить столы. Начинался поистине магический сеанс одновременной игры, точнее, одновременных игр, с несколькими десятками соперников!
Через несколько минут всё заведение жило Игрой. В равномерном жужжании экспертных мнений всполохами проскакивали требования выпивки, волнами проносились возгласы удивления и одобрения, то и дело, раздавался нервный смех. А люди всё продолжали и продолжали прибывать. Таверна, бывало, буквально трещала по швам, как вздувшаяся бочка с солениями.
К полуночи оказывалось, что Ся-Бо выиграл 6–7 партий в шахматы, 7–8 партий в Го и шашки, парочку покеров, 2–3 преферанса, 3–4 партии в короткие и длинные нарды, и ещё несколько партий в местные экзотические гонконгские игры. Особо упрямые соперники тянули время и не сдавались, хотя окружающие давно, посмеиваясь, указывали им на их безнадёжное положение. Атмосфера, подогретая горячительными напитками и эмоциями игроков, становилась весёлой. А Ся-Бо, как всегда, оставался всё так же спокоен и невозмутим и только иногда требовал для себя очередной крохотный напёрсточек виски, который ему тут же спешил поднести самолично хозяин заведения.
К двум часам ночи всё, как правило, заканчивалось. Противники были повержены. Никто уже не досадовал за поражение, но все громко и восторженно хвалили Ся-Бо, осторожно похлопывая его по спине. И как такое возможно? После чего Ся-Бо сдержанно всех благодарил за игру и с лёгким поклоном уходил восвояси. А лучше сказать исчезал в ночи, потому что где он жил, все знали только приблизительно понаслышке.
Известно также было то, что у него нет в городе родственников или близких друзей и что он ведёт замкнутый, уединённый образ жизни. Поговаривали про какую-то девчонку – филиппинку, которая якобы прижилась у него навроде служанки, стирала ему портки, готовила еду, убирала в доме и всё прочее. Но всё это были только слухи, витавшие по тавернам, вместе с винными парами и сигарным дымом. Наверняка было известно только то, что появился Ся-Бо в Гонконге в начале 80-х годов XIX века. Откуда прибыл, точно неизвестно. Одни говорили, что он переехал в Гонконг из Чжоу, но другие возражали им, говоря, что Ся Бо был вынужден бежать из Шанхая от преследования со стороны местной Триады, отказавшись работать на них. Ду Юэшен, во всяком случае, этого не подтверждает. А кому, как ни ему, знать про тамошние Шанхайские делишки, даже столетней давности? Так или иначе, Ся Бо проживал теперь в Гонконге, и его способность выигрывать была поразительной!
Естественно, у него много раз спрашивали, как ему так удаётся всегда побеждать, выигрывать во все игры? Он на это неизменно отвечал, что Небо одарило его талантом к Игре, а Судьба – особым везением, и даже приводил астрологический аргумент, что, дескать, родился он в год Крысы, под знаком Змееносца, а ещё в день его рождения произошло полное затмение Юпитера Меркурием в момент рождения новой Луны. Ему, конечно же, не верили, а его рассказ считали специально придуманной отговоркой, чтобы скрыть свою настоящую тайну. «Ну и выдумщик ты, Ся Бо, хитрец!» – говорили люди. «Да, я и сам точно не знаю, как у меня так получается» – отвечал он.
Шли годы, Ся-Бо продолжал удивлять и восхищать жителей Гонконга своим удивительным талантом. А когда в 1894 году состоялся знаменитый матч за звание чемпиона мира по шахматам между Ласкером и Стейницем, который подробно освещался в британских газетах, местные шахматисты стали допытываться у Ся-Бо, что он думает по поводу сыгранных партий. Тот сначала отделывался общими фразами, вроде: «Ласкер – сильный шахматист…», или «Хорошо играют…». Но его продолжали доставать, требуя более подробных комментариев. Тогда Ся-Бо высказался всё же туманно, но несколько более определённо: «Стейниц проиграл до начала матча…» – сказал он, и потом добавил: «Жалко, что Морфи не дожил, я играл с ним…». Все хором загалдели: «С Морфи играл?! И как???». «У него была настоящая психология победителя, но в тот день он неважно себя чувствовал…» – ответил этот удивительный человек, вставая со своего насиженного места, и быстро выходя на улицу, чтобы не донимали его дальнейшими расспросами.
Когда матч между Ласкером и Стейницем завершился победой первого, Ся-Бо высказал ещё одну фразу, сидя в забегаловке «Усталый Дракон»: «Все говорят о преимуществе первого хода белыми, но дебют разыгрывают именно чёрные!». (Ласкер, как известно, был виртуозным мастером игры чёрными фигурами). В этот момент Ся-Бо был даже как-то нетипично для себя возбуждён. Но больше добиться от него ничего не удалось.