Зубы у нее были мелкие и острые, как иголки. Виир невольно вскрикнул от боли. А в следующую секунду он почувствовал страшную, обжигающую боль, как будто в кровеносные сосуды всей кисти ему впрыснули крутой кипяток.

Боль быстро поднялась до локтя.

А затем рука онемела.

Боли не было. Но руку ниже локтя Хамерхаузен не чувствовал.

– Виир?.. Ты здесь?

– Ну, а где еще я могу быть? – раздраженно буркнул в ответ Хамерхаузен.

– Почему ты отпустил мою руку? – Рамон почувствовал, как пальцы девушки коснулись его груди. – Виир?..

Она была не напугана, а лишь недовольна тем, что происходит что-то, чего не было в ее собственных планах.

Хотя какие у нее могли быть планы?

У них обоих был один план – выжить.

Выжить любой ценой.

Хотя, если подумать, стоило ли оно того? Ну, в смысле, борьба за существование и прочая дребедень.

Чему равнялись их шансы на выживание?

Смог ли хоть кто-то выжить в Усопших Землях?

Помимо Валтора Прея, разумеется.

Валтор – это особая статья. У этого рамона вообще потрясающие способности к выживанию в любых, самых нечеловеческих условиях. Если бы не он, в Кластере Джерба сейчас уже не осталось бы ни одного живого человека. Зато мертвецов было бы полным-полно.

Да уж, Валтор Прей – это что-то.

К тому же спутником Валтора во время его путешествия по Усопшим Землям был андроид Иона. Который тоже парень не промах.

А Хамерхаузену приходилось довольствоваться обществом вздорной рыжей девицы, возомнившей себя рамоном.

– Где твоя рука, Виир?

Правой рукой Хамерхаузен ощупал левое предплечье.

На ощупь левая рука была как обычно. Температура кожи нормальная, мышцы не сведены судорогой. Но при этом ниже локтя рука ничего не чувствовала. Наверное, даже если бы он вогнал в нее нож, то все равно не почувствовал бы боли. А вот выбитое плечо по-прежнему ныло.

Хамерхаузен поймал в темноте руку Регины и прижал ее к ладони парализованной руки. Здоровая рука была нужна ему, чтобы ловить ветки в темноте.

– Держись крепче.

Разумеется, Регина не смогла оставить без внимания подобное замечание.

– В каком смысле? – тут же переспросила она.

Хамерхаузен был к этому готов и легко проигнорировал бессмысленный вопрос.

– Ты все еще видишь крест? – спросил он сам.

– Ну, разумеется. Когда его не скрывает твой силуэт.

Ага, выходит, крест все-таки за ним, а не на нем.

– Он ближе или дальше, чем был прежде?

– А ты не можешь сам посмотреть?

Хамерхаузен был уверен, что светящийся крест существует только в воображении рыжей. Но ему было совсем не трудно, он повернул голову и посмотрел себе за спину.

Позади него в кромешной тьме отчетливо светился красный крест.

Все четыре его конца имели примерно одинаковую длину. Крест казался размером со спичечный коробок. Но об истинных его размерах судить было сложно. Вернее – невозможно. Рядом, да и вообще нигде, не было никаких ориентиров. Ничего, с чем можно было бы сравнить размеры креста. Или определить расстояние до него. С равной степенью вероятности крест мог опираться на кончик носа рамона или находиться за сотни метров отсюда. Соответственно, и размеры его могли варьироваться от незначительных до огромных.

Что представлял собой светящийся красный крест, Виир даже думать не хотел. Это могла быть россыпь гнилушек, которые облюбовали светящиеся микроорганизмы. Мог быть светящийся лишайник на стволе дерева. Точно так же крест мог оказаться светящимся фрагментом рисунка на теле какого-нибудь местного упыря.

А может, это все же была фантазия Регины, которую она навязала Вииру? Так, что он теперь воспринимал ее как свою?

– Я хочу есть, – неожиданно и, как всегда, совершенно не к месту заявила Регина.

Крест качнулся из стороны в сторону с амплитудой в тридцать-сорок градусов. Вслед за тем из темноты раздался хриплый, чуть приглушенный, будто сдавленный, утробный рык.

И это уже точно была не галлюцинация.

Глава 2

Крест снова качнулся из стороны в сторону и как будто немного приблизился.

Рык повторился. Протяжный, утробный.

Подобные звуки мог издавать только крупный хищник. Причем чем-то очень сильно недовольный. Или же расстроенный. Что принципиально ситуацию не меняло.

– Виир…

Голос Регины наконец-то сделался испуганным.

Можно было позлорадствовать по этому поводу. Но настроение было не то.

– Представь себя мертвой, – едва слышно произнес Хамерхаузен.

– Что? – Регине показалось, что она ослышалась или неправильно поняла слова спутника.

– Представь, что ты мертва.

Хамерхаузен чувствовал, как его спину буравит взгляд невидимого в темноте хищника.

Почему он все еще не прыгает?

Хамерхаузен закрыл глаза, хотя в этом не было никакого смысла, и изо всех сил попытался представить себя куском гнилой, разлагающейся плоти.

– Зачем? – спросила Регина.

– Ты можешь не задавать вопросов? Просто сделай то, что тебе говорят.

– Ты с ума сошел, Виир?

В темноте гулко ухнула ночная птица.

Хамерхаузен потянул носом воздух. Пахло сыростью, какой-то прелью, грибами и мхом.

– Мы не можем от него убежать.

Какое уж тут бежать, не видя ничего вокруг. Они смогут сделать три-четыре шага, не больше. После чего кто-нибудь непременно влепится лбом в дерево. И – все. Единственный их шанс – прикинуться мертвыми. Слабенький, конечно, шансик, но все же лучше, чем ничего.

– От кого?

– От этой твари с красной меткой.

– Ты любишь кино про зомби?

Да, сейчас, конечно, самое время поговорить о кино! Это еще вопрос, кто из них двоих свихнулся.

Из темноты вновь раздался рык. Медленный, растянутый, как будто ленивый. Или – из последних сил. Со странным влажным причмокиванием в конце.

– Так рычат зомби, – таинственным полушепотом сообщила Регина.

Хамерхаузен был безмерно рад, что рыжая не могла видеть выражение, появившееся у него на лице.

– Ты совсем спятила?

Он произнес это не с осуждением. Скорее с сочувствием.

– Да? – Регина и не думала отказываться от своей безумной идеи. – А почему он так медленно двигается?

– Может быть, это какой-нибудь гигантский слизень, – предположил Хамерхаузен.