— Рассказывайте.
Он пытается сесть. Она тотчас подкладывает ему за спину другую подушку.
— Я женился по расчету. Или, как говорят у нас во Франции, по зрелому размышлению.
— До сих пор мне все понятно, — говорит она. — Жена любит вас, а вы любите ее деньги.
— Вот и нет. Она вовсе не любит меня. Ума не приложу, почему она решила выйти за меня замуж? Мне все же известно, что она сделала свой выбор под давлением родителей в надежде освободиться от родительской опеки и получить больше свободы. Вот так. И теперь она ведет себя как человек, не связанный никакими обязательствами.
Хельга закуривает сигарету.
— Тогда у вас все в порядке. Никто ни в кого не влюблен. Ваш брак можно считать обычным партнерским соглашением.
Он качает головой.
— Все не так просто. Я влюбился в свою жену. Она мне нравится. Как дикая пантера, она находится в постоянной борьбе со своим окружением. Она еще совсем юная и слишком избалованная жизнью женщина. Укротить ее нрав можно лишь в том случае, если ты сильнее ее. Произвести на нее впечатление я могу только своими успехами в бизнесе и физической выносливостью. Она любит, когда меня хвалят по работе. В постели я тоже стараюсь не подкачать и соответствовать ее запросам. И это тоже нравится ей. Она признает одну лишь силу. Если я выкажу хотя бы малейшую слабость, то упаду в ее глазах.
До сих пор я прилетал в Вашингтон без жены. Это моя последняя командировка. Я ухожу из фирмы, где сейчас работаю, чтобы войти в семейный бизнес. В Вашингтоне я уже не в первый раз. Как правило, я оставлял для себя один лишний день. Не знаю почему, но впервые она увязалась за мной. И я, дурак, согласился. Она всегда получает все, что хочет. И только в самолете я вспомнил об этом злополучном свободном дне. У меня уже болело горло. Прижатый к стенке, я соврал, что мне надо вылететь на совещание в Бостон. Мне не хотелось раскрывать свой секрет. Рассказать жене, как я отрывался по полной программе в Вашингтоне за счет «украденных» дней? Она с восторгом проглотила мою ложь. Ведь ее герой — это преуспевающий супермен, пересаживающийся с одного самолета на другой. Она на генетическом уровне ориентирована на успех. И вдруг увидеть своего выжатого как лимон мужа, свалившегося с температурой в постель… Перелететь через океан и заболеть! Всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы терпеть ее насмешки. Лучше умереть, чем признаться в своей немощи.
Звонит телефон. Хельга снимает трубку.
— Привет, доктор. Мне кажется, что да… Сейчас измерю… Я перезвоню вам… Спасибо…
Она кладет трубку. Затем подходит к Роберту и сует ему в рот градусник.
— Доктор хочет знать, какая у вас сейчас температура… Терпеть такое всю оставшуюся жизнь! Вы не сможете так долго продержаться… В постоянной борьбе… Играя комедию каждый Божий день.
Она вынимает термометр.
— 38 и 9. Все-таки температура пошла на понижение. Куда я дела спирт? Ах, он здесь… Секундочку, я позвоню доктору.
И, набирая номер телефона:
— Столько передряг из-за каких-то денег!
— Нет, — восклицает он. — Нет и нет.
— Алло, это Ширли? Здравствуйте, Ширли… Я не видела вас целую неделю… Как поживает Том? Почему? Вы слишком требовательны к нему…
Она смеется.
— Передайте доктору, что у нашего спасенного температура 38 и 9. Второй укол сделаете вы? В пять вечера? Хорошо… Я оставлю вам ключ.
Она кладет трубку.
— Ширли — медсестра. Это старшая дочь доктора. Красивая девушка. А сейчас вы будете спать. Я же, наконец, выйду по своим делам. Я оставлю ключ у доктора. Он живет в соседнем доме. Ширли придет подежурить около вас. Я вернусь через полтора часа.
— Я никогда не забуду вашу доброту, — говорит Роберт.
— О нет! — восклицает она. — Не надо воспоминаний. Я слышала столько фальшивых нежных слов, что мне уже впору писать мемуары…
Он смущается. Его обескураживает столь неожиданная перемена в ее настроении.
Резким движением Хельга распахивает шкаф и достает короткое белое платье. Не обращая внимания на присутствие Роберта, она быстро снимает свою одежду. На секунду оставшись в трусах и лифчике, она ловко натягивает на себя вынутое из шкафа платье.
— Нельзя стесняться несчастного лежачего больного, — говорит она.
Хельга расчесывает волосы перед зеркалом, прикрепленным к внутренней стороне створки платяного шкафа.
— Я говорил с вами так же откровенно, как если бы передо мной находилась моя мать, — произносит Роберт.
Немка резко поворачивается к нему:
— Ваша мать?.. Упаси Боже. У меня никогда не было детей. Я не была замужем. И все ублюдки, которых я подбираю, всякий раз говорят мне о том, что я напоминаю им мать…
Она надевает босоножки. У нее длинные стройные ноги. Ногти на ногах покрыты ярким красным лаком.
Красивая, следившая за собой женщина. Короткое белое платье только что висело на плечиках в прозрачном целлофановом мешке.
— Хельга!
— Кто разрешил вам называть меня Хельгой?
— Американцы зовут друг друга по именам…
— Но мы же не американцы. Я — немка, а вы — француз. Будем и впредь звать друг друга «мсье» и «мадам». А пока, вот, проглотите-ка это.
На расчерченной линиями судьбы ладони — две капсулы. Он не упускает случая взять губами лекарство с самой середины этой мягкой ладони.
— Я похож на коня на водопое, — говорит он, чтобы разрядить обстановку. — Задержитесь на секунду. Не уходите в плохом настроении…
— Только чтобы выкурить сигарету…
Она с неохотой опускается на стул.
Платье ей к лицу. «Классные ноги», — думает Роберт. Ему хочется сказать ей что-нибудь приятное.
— Среди немок часто встречаются красивые женщины.
— Вы так считаете? — спрашивает она, закуривая сигарету.
— Красивые, чувственные и к тому же отличные хозяйки… Считают, что из немок выходят замечательные жены…
— Кто считает?
— Социологи.
— Разве есть социологи, которые изучают внешность и поведение идеальной женщины?
Он продолжает:
— Немецкая женщина портит сознательно свою внешность, когда пьет пиво. От него толстеют.
— Спасибо, — говорит Хельга.
— Мадемуазель Мюллер…
— Да…
— Вы мне помогаете в тяжелую минуту… Окажите мне еще одну услугу.
— Какую?
— Скажите, что я не так сделал, что испортил вам настроение?
Она пожимает плечами.
— Мужчинам часто не хватает смекалки, — говорит она. — Они ведут себя как полные идиоты. Я подобрала вас на улице, попыталась спасти, выдержала из-за вас бой с консьержкой. Доктор, мой старый приятель, смотрит на меня как на умалишенную. С легким сердцем я принимаюсь ухаживать за вами. И, боже упаси, вовсе не из корыстных побуждений. Во мне проснулся инстинкт первопроходца: бороться, не сдаваться и победить… И все для того, чтобы узнать, что эта несчастная жертва обстоятельств влюблена в свою жену. Кроме того, он распустил хвост как павлин. Он готов просить на улице помощь у кого угодно, только бы не возвращаться в свой отель.