Журналист Саша старательно делал пометки.
– Вы помните то время? Застой в экономике… Застой в умах, душах людей! Нас было несколько – просто парни и девченки, которые искренне пытались разобраться в происходящем. Достаточно безобидно – песни Галича, «голоса» по ночам, самиздат… кто-то, естественно, сообщил куда следует. Словом, пришлось бросить учебу.
– Отчислили?
– Сам ушел! Взял вину на себя, чтобы другие не пострадали, – чувствовалось, что собеседник до сих пор гордится тем своим давним поступком:
– Видите ли, молодой человек… В судьбе каждого из нас обязательно наступает момент, когда приходится делать выбор. И жить с этим выбором до конца дней своих.
Он помедлил, давая корреспонденту возможность осмыслить сказанное.
– Но, вы знаете… Давайте лучше не будем писать об этом, ладно?
– Почему? – поднял брови Саша, который, в сущности, был ненамного моложе Ивана Альбертовича.
– Видите ли, среди тех, кто повел себя в той истории … определенным образом, многие сейчас на виду. Их тогда или папа с мамой вытащили, или сами они «покаялись»… Кое-кто теперь за границей процветает, некоторых я то в Думе, то на Старой площади периодически вижу. Другие просто живут, воспитывают уже своих детей – и давным-давно забыли обо всем… Не стоит бередить старое. Не судите, да не судимы будете – верно?
Корреспондент вздохнул:
– Жаль! Фактура классная.
– Молодой человек… Это – не «фактура», это судьбы человеческие.
Некоторое время оба молчали, гляда на пульсирующий огонек диктофона. Потом Иван Альбертович продолжил:
– Да… Но удалось не сломаться! Уехал на некоторое время обратно, в Сибирь – и вернулся уже при Горбачеве.
– Не тяжело было – из столицы? В глушь?
– Видите ли, Саша… Провинция – это не географическое понятие, это состояние духа. Система ценностей и внутренний масштаб! Можно быть провинциалом и живя в особняке на Кутузовском проспекте.
– Подождите, я запишу.
– Да, пожалуйста… Успели? Так вот. Трудностей я никогда не боялся – лес валил, с геологами по тайге хаживал, у станка пришлось постоять. Много чего было… Прекрасная, знаете ли, школа! Настоящие, простые русские люди, труженики, патриоты. Глядя из окна кабинета, – он чуть подвинулся в кресле и в очередной раз обозначил улыбку, – глядя из окна кабинета, даже такого высокого, как этот, никогда не поймешь, чем в действительности дышит и к чему стремится страна.
Это прозвучало веско и вполне заслуживало дословного цитирования.
– Ну, вернулся в столицу как раз в конце восьмидесятых: гласность, кооперация, попытка создания социализма с человеческим лицом… Интересное было время, хотя непростое! Тогда я уже закончил ВУЗ, увлекался проблемами новых форм экономики и хозяйствования.
– А что вы закончили?
– Уральский химико-технологический. Заочно.
– И хватило времени – на учебу, работу?
– Мы, сибиряки, народ упрямый! Еще кофе?
– Нет, спасибо… И вы сразу же занялись политикой?
Иван Альбертович отрицательно покачал головой:
– Ну, это, скорее, сама политика мною занялась! Я ведь поначалу не думал даже… Начал новое для меня дело – бизнес, экспортно-импортные операции. Причем, практически с нуля – и кое-чего добился.
– Скромно сказано…
– Да, пожалуй – чего уж тут! Преуспели мы… А потом наступил тот самый август девяносто первого. Когда стало ясно, что без твердых политических, конституционных гарантий цивилизованное развитие российского общества невозможно… И я принял предложение – баллотироваться в парламент.
– Говорят, вы ни от какой партии не брали ни копейки на свою предвыборную кампанию?
– У меня своих денег достаточно… Поверьте!
– Но теперь, возглавляя один из важнейших в Государственной Думе комитетов – вы ведь вынуждены оставить предпринимательскую деятельность? Или, во всяком случае, можете уделять ей куда меньше внимания, чем до начала депутатской карьеры?
– Знаете, в конечном итоге все мы – граждане России: врачи, коммерсанты, военные. И чем-то жертвуем для страны… Некоторые отдают здоровье, некоторые жизнь! Поэтому, мне стыдно и неприлично было бы жаловаться на снижение доходов, если этого потребовали государственные интересы.
Депутатский значок на лацкане Ивана Альбертовича как-то даже увеличился в размерах:
– Понимаете?
– Понимаю… Позиция, достойная уважения. Мне сказали, что вы сейчас пишете диссертацию?
– Да, – с удовольствием кивнул хозяин. Вопрос, безусловно, был ему приятен. – На тему межнациональных отношений, их развития на современном этапе… Собственно, этим вопросом я занимался давно – ещё в университете.
– На Урале? – удивился корреспондент.
– Не-ет… Несколько позже. Здесь, в Москве: я же защитил диплом по социальной политологии.
– Когда?
– В девяносто четвертом. Второе послевузовское образование, трехгодичный курс – слышали наверное?
– Да, конечно… Поразительно!
– Никогда не поздно работать над собой. Фельдмаршал Суворов, говорят, на старости лет на мичмана флота выучился! Главное – не почивать на лаврах.
Журналист конспектировал…
Еще минут двадцать поговорили – о внешней политике и криминализации общества, о проблемах социальной защиты малоимущих и неотложных мерах по спасению творческого и научного потенциала нации.
– Я удовлетворил ваше любопытство, молодой человек?
– Да, пожалуй… Было весьма любопытно.
Что-то послышалось Ивану Альбертовичу в тоне собеседника:
– Простите?
– Я говорю, читатели наши должны остаться довольны. – Корреспондент протянул руку и на панели «кассетника» загорелась вторая лампочка: теперь оба крохотных огонька вспыхивали и гасли попеременно.
– Интересный у вас диктофон! Редакционный? Могли бы и поновее выделить… – чтобы что-то сказать, подал реплику хозяин.
– А это и не диктофон вовсе. Это – генератор «белого шума», – улыбнулся посетитель.
– То есть как?
– В общем-то, я и сам не отчетливо принцип действия представляю, – пожал плечами собеседник, – но прибор хороший. Все «жучки», «закладки» и прочую электронную гадость вырубает намертво! Радиус действия невелик, да ведь нам с вами много и не надо, верно?
– Собственно, не понимаю… Это же запрещено! Как вас охрана-то пропустила?
– Пропусти-или. А кому в голову придет? С виду – нормальная кассетная «Легенда», да ещё и не новая к тому же!
– Знаете что, молодой человек! – хозяин встал, сурово сдвинул брови и оперся кулаками в столешницу. – Должен заметить…