– Только не надо мне говорить про журналистскую этику, мальчишество, игры в шпионов! И про Службу безопасности, которая все кабинеты проверяет регулярно, а даже если бы и не проверяла, то…
– … то мне от соотечественников скрывать нечего! – Иван Альбертович уже справился с собой:
– Идите отсюда. Жаль, но я вынужден буду выразить свое категорическое неудовольствие вашему главному редактору… Мы с ним, кстати, увидимся сегодня, на приеме в Совете Федерации.
– Ради Бога, не расстраивайте старика! – гость даже не стал делать вид, что готов оторваться от стула. – Да и сами не того… берегите нервы.
– Что-о-о?
– Гляньте… И не надо так кричать! Прибор дает защиту только от электронных способов контроля, а вовсе не от банального подслушивания.
Тон гостя каким-то странным образом подействовал на Ивана Альбертовича. Не то, чтобы он был напуган, но… Всего одним движением можно было дотянуться до кнопки тревожной сигнализации, а вот именно этого-то движения хозяин как раз и не делал.
– Что еще?
– Да вы не бойтесь… гляньте! Может быть, вслух прочитать?
– Я грамоте обучен.
Копия справки бывшего Главного управления исправительно-трудовых учреждений свидетельствовала: Иван Альбертович далеко не всегда принадлежал к российской политической элите. Некоторый отрезок своей жизни он провел в заведении, обозначенном незамысловатой комбинацией букв и цифр. Начало срока… конец срока. Тут же фигурировала и статья Уголовного кодекса – восемьдесят девять, часть три.
– Ну? Ну и что?
– Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи… с проникновением в помещение или иное хранилище. Так ведь?
– Пошел вон.
– Как прикажете… – гость не шевельнулся.
– Мне тогда ещё шестнадцати не исполнилось. С кем не бывает… Судимость давно погашена, так что сенсации из этого не слепишь, не старайся! Невзоровские лавры покоя не дают?
– Да куда уж нам! – почему-то, корреспондент вовсе не выглядел обескураженным. – Хотя… Этакий поворот сюжета – сын тюремного надзирателя попадает в лагерь!
– А это-то при чем? Кому дело до того, какие погоны носил мой отец?
– Верно… В общем-то тоже – военнослужащий!
– Я вызываю охрану – или сам уберешься?
– Сам… Только вот это ещё – гляньте.
– Жаль, что придется охрану звать. Я бы тебя сейчас по-мужски, собственными руками… Нельзя. Вон!
Вид его был суров и грозен.
– Ухожу, но… всего две бумажки, а? Для интереса?
Хозяин брезгливо пододвинул к себе листки. Молча пробежал глазами. Задумался. Сел на место:
– Чего тебе надо?
Собеседник, однако, казалось, и не обратил внимания на столь резкую перемену. Глядя куда-то поверх головы Ивана Альбертовича, он продолжил тоном лектора-общественника:
– Ну-у… Подумаешь, выгнали из института, с первого курса! И не «за политику» вовсе, а за пошлые кражи в общаге. Так это же все при старом режиме было, верно? Среда, обстоятельства… Промоет газета косточки, потреплет фамилию – и все. Коллеги по парламенту в обиду не дадут!
Затянувшийся монолог прервался негромким мурлыканьем того же, сугубо «личного» телефона. Хозяин протянул было руку к трубке, но передумал… В полном молчании оба дождались окончания длинной серии звонков – кто-то оказался назойлив и в отсутствие абонента поверил с трудом.
– Супруга?
– Короче. Чего тебе надо? – предстояла сделка, а в сделках депутат был отменно силен. Это сейчас его деятельность периода угара перестройки деликатно именуется «экспортно-импортными операциями». А тогда запросто можно было и головы лишиться – металл в Эстонию, спирт из Польши… Из первого «пиратского» поколения мало кто жив остался – одни сами в землю ушли, другим помогли люди добрые. Хорошо, что кто-то надоумил вовремя в политику соскочить!
– Ну? Чего надо?
Но собеседник, видимо, растягивал удовольствие:
– А что вы можете?
– Многое. Не все, конечно, но…
Разумеется, парня прислали с определенным, вполне конкретным поручением. И теперь должна была прозвучать цена, за которую Ивану Альбертовичу предстояло купить себе спокойную старость.
– Помощником депутата устроить можно?
– Кого? – удивился хозяин.
– Меня, к примеру…
– Несите документы, – пожал он плечами. – Запросто!
– А на дипломатическую работу? Послом?
– Что вы, это же не только от меня зависит!
– Но, Иван Альбертович!
– Послушайте, в принципе, конечно… Шутите, да? – сообразил он.
– Шучу, – согласился гость. – Мелко все как-то… Эти бумажки дороже стоят, верно?
– Ну, не то, чтобы…
– Торгуетесь? – поднял брови собеседник, хотя хозяин, кажется, не давал к тому ни малейшего повода. – Зря!
Ожил «интерком»:
– Иван Арнольдович, Швеция на проводе. Вы просили…
– Меня нет, ясно? Ни для кого!
– Да, но…
– Отвали!
Динамик обиженно хрюкнул и умолк – видимо, Леночка не привыкла к подобному обращению. Это было некстати: женщины не забывают обид, а главное – обстоятельств, при которых они были нанесены.
Поэтому гость заторопился:
– Так вот, хотелось бы быть правильно понятым… Представляете, какой поднимется скандал? Не последний в государстве человек, интеллектуальный символ крупнейшей парламентской фракции – и вдруг подделал диплом о высшем образовании!
– Не надо! Я лично ничего не подделывал.
– Но заведомой «липой» воспользовались?
– Диплом – не платежный документ. Я никому никакого материального ущерба не причинил, ясно? С этической точки зрения, конечно, не слишком достойно, однако…
– Бросьте, не валяйте дурака! Конечно, если кто-то раскрасит ксерокопию проездного билета на месяц и станет кататься туда-сюда на метро – это криминал… Государство обидится. И даже может посадить бедолагу в тюрьму!
Гость сделал эффектную паузу:
– Что же касается вас… Мало того, что все ваши дальнейшие «вторые высшие образования» и потуги на диссертацию лопаются автоматически – это ещё пол беды. Важнее, что будучи кандидатом в депутаты вы ввели в заблуждение избирателей! Сообщив о себе в рекламных материалах и бюллютенях данные, не соответствующие действительности… То есть, пролезли в Думу путем банального и пошлого надувательства. Надо обьяснять правовые последствия?
– Нет необходимости…
– Вот и прекрасно, – собеседник демонстративно ощупал глазами депутатский значек на лацкане пиджака Ивана Альбертовича. Потом придвинул к себе бутылку и по-хозяйски плеснул коньяку: