– К вам мистер Монк, мистер Макайвор.
Поблагодарив его, Уильям вошел прежде, чем Байярд успел возразить. Мельком взглянув на простые книжные полки, настенную газовую лампу, несколько листов чистой бумаги на письменном столе, очевидно, предназначенных для сравнения их качества, и пачки книг, сложенные на полу, он повернулся к хозяину кабинета и прочитал на его лице удивление и тревогу.
– Монк? – приподнялся тот из-за стола. – Что вам здесь нужно?
– Немного вашего внимания, – без улыбки ответил сыщик. Он уже понял, что прямыми расспросами ничего от Байярда не добьется. Будь у него больше времени, можно было бы прибегнуть к хитрости и уловкам, но сейчас он слишком спешил. Приходилось действовать напористо. – У меня есть серьезные основания подозревать, что счета компании подделаны, а в деньгах имеется недостача.
Макайвор побледнел, и в его темных глазах вспыхнул гнев, но, прежде чем он успел возразить или возмутиться, детектив продолжил. Теперь он говорил с улыбкой, скорее, впрочем, похожей на волчий оскал:
– Насколько мне известно, защита наняла блестящего адвоката. – Он не знал, так ли это на самом деле, но очень надеялся, что говорит правду. Впрочем, если это еще не произошло, он сам сделает все возможное, чтобы его слова стали правдой. – Не хотелось бы, чтобы он раскопал эту историю и выдвинул перед судом версию, что тут-то и кроется истинная причина убийства миссис Фэррелайн, чтобы посеять серьезные сомнения в причастности к нему сиделки.
Байярд снова опустился на стул, и его негодование постепенно уступило место пониманию:
– Да… Да, разумеется, – вынужден был согласиться он, но в глазах его все еще светилась настороженность, а на лбу выступил пот. Заметив это, Монк решил добить его:
– Честно говоря, если это правда, то здесь и в самом деле просматривается серьезный мотив для убийства. Полагаю, миссис Фэррелайн не допустила бы, чтобы такое преступление осталось без наказания – если не публичного, то, по крайней мере, семейного?
Его собеседник колебался, и его лицо выражало не только гнев и огорчение, но и явный испуг. Уильям впервые подумал, что этот человек не так прост, как ему показалось поначалу, когда он с презрением увидел в Байярде всего лишь мужчину, который предпочел Айлиш Уне.
– Нет, – признал тот. – Она бы непременно пресекла растрату. Если бы речь шла о члене семьи, думаю, она сделала бы это сама. Впрочем, будь это кто-то посторонний, она все равно постаралась бы избежать огласки. Подобные истории вредят репутации ком-пании.
– Несомненно. Но виновника вряд ли ждали приятные минуты?
– Наверное. Но… Почему вы решили, что со счетами что-то не в порядке? Вам что-нибудь сказал Кеннет? Или… или вы как раз его и подозреваете?
– Я не подозреваю никого конкретно, – ответил Монк таким тоном, чтобы было не вполне ясно, говорит ли он правду или попросту уклоняется от ответа. Страх – лучшее средство склонить человека к откровенности.
Некоторое время Макайвор молча размышлял. Сыщик попытался определить, является ли это свидетельством его вины или только нежелания проявить несправедливость к близким ему людям, и пришел к выводу, что первое более вероятно: на лбу мужчины все еще блестели капельки пота, а взгляд его, обычно открытый и прямой, сейчас бегал.
– Честно говоря, не знаю, как вам помочь, – заговорил наконец Байярд. – Я мало связан с финансами компании. Мое дело – бумага и переплеты. Квинлен ведает печатными работами, Кеннет ведет счета, а Элестер, когда приходит сюда, решает крупные проблемы – выбор клиентов, новые начинания и всякое такое.
– А миссис Макайвор? Я слышал, она тоже принимает участие в делах фирмы. Говорят, у нее талант предпринимателя.
– Да. – Разгадать смысл тона, которым это было сказано, Монк не смог. Это с равным успехом могла быть и гордость, и обида, и даже ирония. Лицо Байярда, отразив целую гамму чувств, тут же приняло прежнее выражение. – Да, – повторил он, – у нее на редкость острый ум. Элестер очень часто обращается к ней за советом как в деловых, так и в технических вопросах. Впрочем, если быть точным, чаще всего ее советами пользуется Квинлен – в том, что касается стиля изданий, шрифтов и тому подобного.
– Значит, мистер Файф не имеет дела со счетами?
– Квинлен? Никакого. – В голосе Макайвора прозвучало сожаление, моментально сменившееся насмешкой в собственный адрес.
Уильям испытывал все большее недоумение. Как мог столь тонкий, глубокий и ироничный человек влюбиться в Айлиш, единственным достоинством которой была красота? Что может быть недолговечнее и незначительнее? Самое очаровательное создание на земле быстро наскучит, если оно лишено таланта общения, ума, воображения, веселости и способности отвечать на любовь, порой возражая, споря и даже ссорясь и тем лишь укрепляя ее!
Эта мысль с остротой, подобной боли от раны, воскресила в уме сыщика образ Эстер.
– Что ж, пожалуй, мне стоит просмотреть счетные книги, – произнес он с резкостью, не соответствующей всему тону их разговора.
Байярд попытался было возразить, но Уильям не дал ему сделать этого.
– Это все же лучше, чем обращаться к аудитору, – договорил он холодно. То была угроза, и его собеседник это понял.
– О, разумеется, – быстро отозвался он. – Без сомнения. Это потребовало бы больших расходов и к тому же могло бы внушить людям подозрения, что у нас что-то не в порядке. Конечно, просмотрите их, мистер Монк.
Детектив улыбнулся, а точнее, скорчил гримасу, изображающую улыбку. Значит, Макайвор убежден, что он не сможет найти в книгах ничего предосудительного, а если найдет, то сам он к этому не причастен. И все же он чего-то боится. Чего?
– Благодарю, – произнес Уильям, поворачиваясь к выходу, в тот момент, когда Байярд встал из-за стола.
Проведя остаток дня в Типографской компании Фэррелайнов, Монк не выяснил ничего полезного для себя. Если в книгах и были подчистки, у него не хватило сноровки обнаружить их. Усталый, с головной болью и в отвратительном настроении, он ушел оттуда в половине шестого и вернулся домой, где его ждало письмо от Рэтбоуна. Не содержавшее никаких хороших новостей, оно лишь напомнило сыщику, что его собственные успехи удручающе невелики.
В тот же вечер Монк, замерзая и все больше впадая в отчаяние, провел свыше трех часов на Эйнслай-плейс в надежде, что Айлиш повторит свое путешествие в район за Кингс-стэйблс-роуд. Но наступила и минула полночь, а возле дома номер семнадцать не было заметно ни малейшего движения.
Следующим вечером детектив вновь занял ту же позицию, заранее предвкушая неудачу. Однако вскоре после полуночи он был вознагражден появлением темной фигуры, которая пересекла открытое пространство перед домом и, пройдя в десяти футах от места, где, дрожа от холода и возбуждения, неподвижно стоял Уилья-м, быстро двинулась, как и в прошлый раз, по улице Гленфинлас, в направлении Шарлотт-сквер.
Сыщик пошел следом, стараясь держаться ярдах в тридцати позади и сокращая это расстояние лишь вблизи перекрестков, чтобы не терять Айлиш из вида на поворотах, и на этот раз время от времени оглядываясь через плечо. Он не собирался опять позволить ей исчезнуть, пока он будет без чувств валяться на земле, сраженный ударом сзади.