Преступный мир предпочитал с ним не связываться: ну действительно, что можно сделать против команды, достаточно многочисленной, прекрасно подготовленной физически и технически, обладающей всеми правами милиции, но отнюдь не связанной условностями милицейской законности и этики? Да еще к тому же вооруженной по последнему слову науки и техники на законных, заметьте, основаниях.

Поэтому, особенно на первоначальных этапах, организованная преступность почти безропотно уступала Следкову гостиницы, казино, рестораны… Резерв избавлял бизнесменов от необходимости разбираться с рэкетом, получая взамен всего лишь малую толику доходов. Спрос намного превышал предложение – в очередь под «крышу» спецназовцев выстраивались уже целые корпорации, районы и даже иностранные представительства. Соответственно, росли и расценки.

Именно на этом этапе Следков, заслуживший к тому времени почетную кличку Папа, кто-то из мэрии и один лихой, но оставшийся не у дел милицейский генерал учредили малое государственное предприятие «Заслон». Объем работы возрос так, что Папе даже пришлось уволиться из органов, но изредка пытавшиеся прощупать ситуацию конкуренты сразу же убеждались – за его могучей спиной стоит несокрушимая орда голодных и злых милиционеров. От следковских щедрот кормились не только они, перепадало и доброй половине больших начальников, а когда обделенная половина попыталась возмутиться, было уже поздно: на смену малому государственному предприятию пришла аж целая ассоциация с тем же гордым именем «Заслон».

Виноградова со Следковым и его соратниками связывала, помимо искренней симпатии, целая череда взаимных услуг, уходящая корнями в те давние и веселые годы, когда Владимир Александрович наводил порядок на своем Морском вокзале. Но в последнее время они почти не виделись – милицейское в «Заслоне» все больше уступало место… противоположному.

Глава десятая

…И если он согрешит, Я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих; но милости Моей не отниму от него…

2 Цар, 7: 14–15

– Вас проводить?

Пахнущий хорошим одеколоном детина дружелюбно разглядывал с высоты своего гигантского роста Виноградова и Ивана Ивановича. Серый двубортный пиджак, портативная радиостанция, пластиковый прямоугольник «секьюрити» на кармашке…

– Нет, спасибо. Мы сами.

Капитан убрал удостоверение и направился вверх по лестнице. Шаги тонули в ворсе ковра, поэтому спешащий следом Орлов угадывался только по страдальческой одышке. Виноградов гуманно сбавил скорость.

– Все мечтаю сюда просто так зайти. Посидеть.

– Дорого… Чашка кофе – пять долларов, – вздохнул Орлов, поравнявшись.

– Ладно… Надеюсь, кофе нам здесь бесплатно нальют! Считай – сэкономишь. Насчет шведского стола не обещаю, но…

– Да я не к тому! – обиделся коммерсант. – Если нужно…

Роскошь интерьеров подавляла: расписные потолки, мрамор статуй, позолота… Одно слово – гранд-отель! Даже стойка портье позапрошлого века.

– Добрый день! Вы быстро… – Стеклянные створки двери расползлись в стороны, раздался мелодичный звон, и на пороге магазина возникла очень красивая блондинка со странной фамилией и редким именем Ванда. – Прошу, проходите.

Уже втроем они миновали неописуемо красочное и абсолютно безлюдное изобилие торгового зала, очутившись наконец в привычной атмосфере подсобки.

– Вот! Я нужна? – не заходя вслед за мужчинами внутрь, поинтересовалась Ванда. Вставший навстречу охранник был вылеплен под обычный заслоновский стандарт и потому представлял собой почти полную копию того, что дежурил у входа: от короткой стрижки до туфель «инспектор». Чуть заметно пожав плечами, он переадресовал вопрос Виноградову.

– Нет-нет, спасибо. – Владимир Александрович любил иметь дело с вышколенным персоналом бывшего «Интуриста», по уровню профессионализма с этими людьми могла сравниться только обслуга партийных бонз на дачах.

– Чай? Кофе?

– Попозже… может быть.

Опыт подсказывал, что первое впечатление, произведенное на задержанного, зачастую определяет весь дальнейший ход и даже результат работы. Поэтому капитан по-хозяйски убрал с единственного кресла внушительных размеров пластиковую сумку с эмблемой отеля и переставил ее на пол: содержимое оказалось неожиданно тяжелым и характерно звякнуло. Виноградов уселся поудобнее:

– Оно?

Охранник кивнул, он успел занять позицию у выхода, уступив свой стул Орлову.

– Сумма?

Так же молча детина поднял рукописный акт с подколотым чеком.

– Двести семьдесят долларов девяносто пять центов…

Виноградов брезгливо раздвинул ручки пакета, обнаружив тусклый металл баночных донышек и пестроту этикеток.

– Да-а… В тюрьму пойдете! – копируя краснолицего полковника, он наконец изволил обратить внимание на две фигуры, притихшие в узком проеме между морозильной камерой и несгораемым шкафчиком. Одно из существ было щуплое, с острыми коленками, обтянутыми синей джинсовой тканью. Жидкие русые волосенки, сползая по щекам, постепенно переходили в почти прозрачную бороду. Второе существо было явно дамой – короткая юбка, туфли на каблуках, ярко выраженный бюст в дорогом мохере… Вид провинциальной торговки средней руки…

– Сатана! Сатана говорит твоими устами! – без всякой связи с репликой Виноградова отреагировал мужчина. – Очнись, одумайся, ибо близок день, день Откровения, когда сто сорок четыре тысячи…

– Под психа косит. И мне тоже пытался по ушам ездить, – счел необходимым прокомментировать охранник, – но я его быстро!

Судя по мгновенно иссякшему потоку, меры, принятые некоторое время назад заслоновцем, особым гуманизмом не отличались: бородатенький сжался, потух и почти растворился в тени своей подруги. Та мгновенно подхватила эстафету:

– Только уверовавшие в Господа живого, пришедшего, и саму Мать его земную спасутся! На муки, пламя, мор и разорение обрекают себя те, кто…

Голос у нее был приятный, хорошо поставленный – так говорили раньше учительницы младших классов и комсомольские активистки.

– …Потому что уже написано число Зверя и гонимы праведные, но, осеняя благодатью отверженного, никто не избегнет того, что предначертал Апостол! Смирись! Изыди, исцеленный, не посягая на святость и укоренение праведных…

– Бред! – Орлов замотал головой. – Охмуряют ксендзы… Как Козлевича!

Охранник Ильфа и Петрова не читал, но старый фильм о «Золотом теленке» видел, что-то такое отпечаталось: он согласно кивнул, сделал шаг и раскрытой ладонью ткнул женщину в лоб.

– Заткнись, сука!

– Ну стоит ли так! – счел необходимым проявить офицерскую учтивость Виноградов, ожидая естественной реакции: гордое молчание, слезы, закушенные губы на побледневшем лице…

И опешил, услышав: