– Да я с удовольствием подожду в такой компании! – приосанился оперативник. – Сочетать приятное с полезным…
Тамара Степановна хмыкнула и без всякого осуждения покачала головой:
– Ох, молодежь! Смотри, Татьяна… Денис Валерьевич, мы с вами закончили?
– Да, еще раз огромное спасибо.
– Тогда – всего доброго! Мне нужно в Горэнерго, там какие-то проблемы с электричеством… Если что – звоните, телефон у вас записан.
– До свидания, Тамара Степановна!
…Когда массивная фигура начальницы скрылась из виду, оперативник не торопясь обошел барьер, снял задвижку и оказался внутри администраторской:
– Танечка, разрешите к вам?
– Да-да, конечно! – Девушка вздрогнула и без особой необходимости зашелестела уже отснятыми копиями.
«А ведь и она тоже меня боится, – неожиданно для себя, но вовсе не без удовольствия подумал Нечаев. – Боится… Ладно – та бабка-уборщица, которая еще Берию помнит. Но молодая, красивая? Очевидно, действительно – страх перед органами передается у нас из поколения в поколение, по наследству!»
– Хорошая тетка, правда? – Как и учили в школе милиции, он с ходу попытался продемонстрировать доверительность и дружелюбие.
– Кто?
– Тамара Степановна.
– Да, конечно.
– Давно, наверное, здесь работает…
– Да, почти с открытия.
Известно, что с незваными гостями люди охотнее говорят о других, чем о себе, но Нечаеву приходилось помнить и о лимите времени:
– А вы, Танечка? Давно?
– Второй год.
На вид ей было не больше двадцати – как покойнице Лукашенко, некстати подумал Денис. Очень милое существо: круглая мордашка, накрашенные губы, носик пуговкой… Темно-каштановые волосы заплетены в тяжелую косу.
Помимо этого имелись: вполне пристойная грудь под пушистой «ангорой», крепкие, чуть полноватые ноги и задик, туго обтянутый очень коротким подобием юбки.
Симпатичный акцент – и не акцент даже, а свойственная южнорусскому и украинскому Черноземью неповторимая мелодика языка, с удивительно мягкими согласными и певучей округлостью фраз.
Вообще-то, она была не в его вкусе, но…
Девушка дождалась, пока на пластмассовое корытце копировального автомата не вытянется до конца плотный лист специальной бумаги, потом вынула из-под крышки оригинал последнего документа и нажала кнопку. Потрепанный ксерокс умолк, подмигнув на прощание лампочками.
– Готово.
– Присядьте.
– Но если… Вдруг кто-нибудь… – Казалось, еще немного, и собеседница рванется из помещения к стойке.
– Ничего! Откройте дверь пошире, если подойдут – увидим. Верно? – Он выдержал мимолетную паузу и продолжил: – Нам надо побеседовать.
Татьяна послушно уселась на место.
– Рассказывайте!
– Что?
– Правду! – рявкнул Нечаев и прибавил металла в голосе: – Все рассказывай, как было!
Вместо того чтобы, как ожидал Денис, подыграть ему или, по крайней мере, улыбнуться набившей оскомину бородатой шутке, девушка неожиданно всхлипнула и закрыла лицо ладошками.
– Таня, вы что? Таня…
Но она, кажется, всерьез принялась рыдать.
– Таня, я же пошутил! Ну что вы?
Глядя на плачущую собеседницу, он наконец-то почувствовал себя полным и безнадежным кретином:
– Извините, Таня! Я честное слово не хотел…
Денис совершенно не представлял, как вести себя дальше в такой ситуации – не было опыта, ни житейского, ни профессионального. К тому же он неожиданно испугался, что сейчас кто-нибудь войдет в комнату. Или вернувшиеся за ключами клиенты вызовут дежурную к стойке – и всё! Конец.
Тоже – нашелся юморист, при исполнении служебных обязанностей…
Следующие несколько минут оказались не самыми веселыми и радостными в его судьбе – наконец плач сошел на нет, так и не перекатившись в истерику.
– Таня, я – идиот! Простите, ладно?
Девушка всхлипнула, но уже в режиме диалога.
– Водички хотите? Я сейчас сбегаю!
– Здесь есть…
Не расслышав, оперативник выскочил со стаканом в руках наружу – и, не обращая внимания на поползшие вверх брови орденоносного ветерана у входа, пронесся мимо него в мужской туалет. А когда прибежал обратно, Татьяна уже почти привела себя в порядок:
– Прикройте дверь, хорошо?
– Конечно! – засуетился Денис. – Вы меня точно простили? Точно?
– Простила. Чего уж…
– Вы – ангел, Танюша!
– Господи, ну и вид, – скорбно отметила девушка, убирая косметичку и на всякий случай еще раз оглядывая себя в зеркало. – Как же я теперь работать-то буду?
– Да вы прекрасно выглядите! Честное слово.
– Вот уж не надо… Возьмите копии, я сейчас вернусь.
– Ага. Славненько! А где тут что?
– В смысле? Вот – фамилия и прочие данные. Здесь – номер, первая цифра обозначает этаж.
– А где дата?
– В этом углу отмечено, когда заехали, когда выехали.
– Спасибо… – Оставшись один, Нечаев принялся бегло просматривать то, что ему приготовила Татьяна.
Много времени это не отняло – действительно, по состоянию на вчерашний день из двух с лишним сотен гостиничных номеров занято было всего около сорока.
Регистрационные карточки лежали в порядке, обратном алфавитному, – так, как вынули из копировальной машины. И для удобства Нечаев принялся перетасовывать их в соответствии со схемой расположения номеров на этажах.
Татьяна все не возвращалась, уютную тишину кабинетика нарушало только ненавязчивое позвякивание параллельного телефонного аппарата – и Денис приступил к анализу.
Оказалось, что в основном постояльцев старались размещать на нижних этажах, но даже тут до максимальной заселенности было еще далеко. Например, в числе ближайших соседей покойной Лукашенко значились только супружеская пара неких Богатыревых из Москвы и командированный в Питер по линии охраны природы воронежец Креусов.
Конечно, по науке следовало опрашивать всех поголовно, однако…
Скрипнула дверь, пропуская в помещение окончательно оправившуюся девушку-администратора.
– Таня, скажите – вот эти два номера…
– Какие? – Она взяла протянутые оперативником листки. – Этого, инженера из Воронежа, я знаю, он часто у нас живет. Час назад ушел, он всегда целыми днями в городе, а возвращается поздно.
– А супруги Богатыревы?
– Они утром уехали. Вот – отметка.