– Куда?
– Не знаю! – опять испуганно вздрогнула собеседница.
– Да и Господь с ними! – постарался изобразить улыбку Нечаев: меньше всего он хотел повторения недавнего слезоизвержения.
Какая, однако, нервная девушка… Откуда-то из глубин памяти выплыл обрывок конспекта по юридической психологии с красивым словосочетанием: «неадекватная реакция».
Герой Агаты Кристи или Честертона обязательно решил бы, что здесь кроется какая-нибудь зловещая тайна… Но Денис не был ни Эркюлем Пуаро, ни миссис Марпл, ни даже патером Брауном – поэтому он быстренько и без затей соскочил со скользкой дорожки на твердую, накатанную колею:
– Но хоть кто-то есть?
– Можно посмотреть. Хотите?
– Наверное… – Денис встал и вслед за девушкой вышел к стойке. Расчерченный на прямоугольники с цифрами стенд был плотно увешан ключами.
– Видите? Почти все ушли в город. Вон, остался жилец на четвертом и два… нет, три человека на втором этаже.
Судя по расположению номеров, опрашивать их обитателей не имело никакого смысла – о чем оперативник и поведал собеседнице.
Таня пожала плечиками:
– Вам виднее.
– Да, вот еще что! Тамара Степановна говорила про «вахтенный» журнал…
– Про что говорила?
– Я забыл, как он правильно у вас называется. Такой журнал, куда вы все записываете, когда дежурите.
– A-а! Пожалуйста. – Она вытащила из-под телефонного справочника изрядно затрепанный фолиант – при ближайшем рассмотрении это оказалась обернутая в ледерин старомодная «амбарная» тетрадь: – А что вам надо?
– Не прошита, не пронумерована… – покачав головой, продемонстрировал свои познания в делопроизводстве Нечаев.
– Зачем?
– Тоже, в общем, верно.
Судя по характеру записей, необходимости в этом не было никакой: книга представляла собой скорее долговременный многоцелевой черновик, чем документ строгой отчетности.
На просторных листах, часть из которых несла на себе явственные следы торопливых обедов и чаепитий, суточные сводки по населенности соседствовали со слезными обращениями старших горничных к неуловимым сантехникам. Денные указания Тамары Степановны по разным поводам дополнялись информацией профсоюзного комитета о членских взносах и каких-то «собраниях акционеров трудового коллектива».
– Вот это место можно переснять?
– Конечно! – кивнула окончательно оправившаяся от пережитых страхов Татьяна. – Последнюю страницу?
– Да, сегодняшнюю. Видите – запись: «Разбудить в восемь тридцать»?
– Вижу.
– И номер указан, в котором вашу ночную покойницу обнаружили. Так?
– Да. – Девушка судорожно сглотнула слюну.
– Значит, можно какой вывод сделать? Что версия с самоубийством отпадает. Однозначно! Ну скажите – станет ли человек, задумавший покончить с собой, просить дежурного администратора о том, чтобы его с утра пораньше разбудили?
Только сейчас он заметил, что впечатлительная собеседница снова на грани обморока:
– Ох, простите…
– Значит, ее убили?
– Нет, что вы, Таня! – При других обстоятельствах он не преминул бы напустить тумана, но, наученный горьким опытом, предпочел ограничиться реальными предположениями: – Скорее всего, просто несчастный случай.
Шумно расползлись в стороны створки лифта, и через холл к ним проследовал носатый мужчина в очках – первый постоялец гостиницы, увиденный Денисом за время, проведенное у стойки портье.
– Добрый день!
– Здравствуйте. – Татьяна привычно приняла ключ и выжидательно посмотрела на стоящего рядом оперативника.
– Как спалось? – Человек уже собрался уходить, а ничего лучше этого вопроса Нечаев не придумал.
– Спасибо, знаете ли, что живым проснулся! Некоторым здесь повезло несколько меньше, верно? – Глаза за очками сверкнули почти нескрываемой иронией.
– А откуда вам известно, что… Прошу прощения! – Денис потянулся за удостоверением. – Я оперуполномоченный уголовного…
– Не надо ничего предъявлять! По вам и так заметно. А насчет имевших место ночью печальных событий… Вряд ли в этих стенах есть хоть кто-то, кто еще не в курсе, – все-таки женский коллектив. Могу идти?
– Да, конечно. А вы из какого номера?
– Двести тридцать шестой. Зовут Борис Ефимович, фамилия – Котляревский. Всего доброго!
– Возможно, придется вас еще побеспокоить, получить объяснение.
– Ради Бога! Но – увы… Ничем помочь уважаемому следствию не смогу – лег рано, спал крепко.
– И все-таки, – оставил за собой последнее слово Денис. Подождал, пока очкастый поравняется с выходом на улицу, качнул головой: – Умник нашелся…
Заметив, что пара за стойкой смотрит в его сторону, напомнил о себе вахтер-ветеран:
– Татьяна! Я отойду, перекушу? Время обеденное.
– Идите, Михалыч. Только не долго…
– Мать честная! – посмотрел на циферблат Нечаев. – Точно, обед. А я же после суток.
– Здесь есть столовая недорогая рядом, на территории, – проинформировала девушка. – Вас пропустят.
– Нет, спасибо, Танечка, – домой пора. Хватит на сегодня… Пойдемте-ка, скопируем страничку из журнала.
Через час он уже совершал опустошительный и беспощадный налет на содержимое собственного холодильника.
* * *
– Нечаев? Здоро́во! – От всего остального человечества дежурную часть надежно отделяло мутное пластиковое окошко. Поэтому капитан Красовский представал перед проходящими по коридору сотрудниками в виде расплывчатого серо-бежевого пятна с усами и при погонах. Впрочем, сам он еще ни разу не обознался: – Зайди сюда.
Денис перешагнул высокий порог и оказался в святая святых. Пожал протянутую руку:
– Привет!
– Что там – дождь на улице?
Особой проницательности для подобного умозаключения не требовалось – плащ оперативника темнел на плечах и спине мокрыми пятнами, кепка тоже готова была истечь влагой при малейшем потряхивании.
– Ну, не то чтобы сильный…
– А я, блин, зонтик дома оставил! Представляешь? – В глазах Красовского светилась искренняя убежденность в том, что окружающие просто обязаны близко к сердцу принять его беду.
– Бывает, – согласился Денис. Сзади, по коридору, прошли в направлении своих кабинетов еще несколько сотрудников разных служб и подразделений – до начала традиционной утренней «пятиминутки» оставалось совсем немного времени: – Что хотел-то?
– Забери. – Дежурный протянул Нечаеву листок со вчерашним запросом. – Твое?